Петр 2 альтернативный
Шрифт:
Мысль, что обрекаю человека на возможно несправедливые предстоящие мучения, меня посещала. Но дело в том, что благодаря его непонятным действиям моя жизнь остаётся под угрозой. Великодушие и гуманизм может дорого обойтись для меня, а главное для дел, которые я только начал. В общем, успокоив немного свою совесть, я решил покопаться в бумагах бывшего хозяина кабинета. Пригодились ключи от бюро, оставленные генералом в замке, когда он доставал письмо преподобного Афанасия. Хотя пару ящичков пришлось взломать самым грубым образом. Впрочем, документы мне были знакомы. Часть из них Ушаков приносил мне для чтения во время аудиенций. Часть была
С этими папками пришлось немного повозиться. Для начала во время одного из посещений Академии дал тамошним математикам условия простейшей задачи - разработать принцип расчёта формата стандартного листа, но только не на метрической основе, а на футовой.
– Лист должен иметь площадь в один квадратный фут, иметь прямоугольную форму. Размеры нужно рассчитать так, чтобы соотношение сторон при сгибании пополам оставалось постоянной величиной.
Практически при мне Эйлер первым добился результата и вывел соотношение Лихтенберга (один к корню из двух), лежащее в основе бумажных форматов. Опередив таким образом на сорок лет своего ещё не родившегося соотечественника, Эйлер дал своё имя этому открытию. Не сомневаюсь, что даже без моей помощи его имя будет запечатлено ещё во многих математических формулах.
Получившийся у меня эталонный лист был гораздо меньше метрического А0 и немного больше распространённого в деловой среде XXI века формата А4. Поэтому для использования в делопроизводстве я велел использовать лист в половину квадратного фута площадью.
Размеры папок для удобства хранения внутри документов немого больше стандартного листа. Так как скоросшиватели появятся у меня неизвестно ещё когда, то пришлось вместо обычной папки клеить папку-конверт, надёжно удерживающую вложенные в неё листы.
В общем, и картонщики и мебельщики и архивариусы постепенно привыкли к соблюдению нужных стандартов. Тем более я лично следил за организацией делопроизводства в своей канцелярии. Чиновники из коллегий, глядя на мой энтузиазм, тоже перенимали новую моду.
Но я отвлёкся. Перебрав бумаги Ушакова, я в итоге заинтересовался стопкой досье, которая явно имела отношение к расследованию заговора. Тут были дела на всех подозреваемых, но также, почему то, данные на заместителя самого начальника Тайной канцелярии, князя Григория Урусова. Характеристика, биография, лица с коими дружен или просто общался. Даже протоколы наблюдения. Неужели он один из заговорщиков? Тогда как получается, что князь отправился ловить Лунина в шведских землях? Один изменник ловит других?
Мои размышления прервало появление Матюшкина с отчётом о предварительном допросе Ушакова. Генерал не признал, что полгода назад каким-то образом пытался предотвратить моё восшествие на престол. Решение послать на поиски банды Лунина инквизитора, а не воинскую команду объяснил недостаточностью улик.
– Говорит, за последние недели таких сообщений были десятки и все ложные. Устали зазря солдат гонять.
– Как-то не серьёзно это звучит.
– Запирается Ушаков. Нужно продолжить допрос с дыбой, кнутом и калёным железом.
Я побарабанил пальцами по столу. Есть шанс, что я ошибаюсь в своих подозрениях. Но Ушаков явно что-то скрывает даже под угрозой пытки. Матюшкин и Левенвольде похоже тоже так считают.
– Действуйте. Предупреди палача, что если генерал случайно умрёт - следующим на дыбе окажется он сам. И кнут с железом используйте в последнюю очередь.
Шрамы от пыток у всех попавших в руки дознавателей ищут в первую очередь. Это клеймо на всю жизнь, а если я всё же ошибся - не хочется портить дальнейшую биографию Ушакову. Разумеется, работать с ним я уже не смогу. Но как это часто бывает в российской истории, ссыльные и опальные приносят иногда серьёзную пользу где-нибудь в Сибири.
Иеромонах Арсений выглядел спокойно, когда его привели ко мне. Я с любопытством разглядывал человека, которого церковь канонизирует в конце XX века. Он прославится блестящими проповедями и бескомпромиссностью в общении с императрицами. За свою критику секуляризации церковных земель и пострадал в итоге. Одно время я думал, что он мог бы заменить моего престарелого духовника высокопреподобного Тимофея. Но меня пугают наши неизбежные конфликты с несгибаемым защитником церкви. Вольно или не вольно любая моя близость с таким человеком принесёт в итоге вред моим планам. Найду себе более покладистого духовника.
Арсений пересказал мне сегодня то, что написал в письме к архиепископу Георгию, то есть о своих подозрениях в отношении Ушакова, Феофана Прокоповича и священника Сойкиного Погоста.
– Благодарю тебя, Ваше преподобие. Ты сделал большое дело, разглядев измену там, где её никто не видел.
Разумеется, я отпустил уставшего от передряг и столичных интриг человека. Только когда он выходил, попросил благословить меня и помолиться о моём здравии. Какого-то облегчения от благословения святого я не почувствовал и решил выйти на воздух. Эти тяжёлые каменные своды главной имперской тюрьмы давят и мне на психику. На крыльце стоял, слушая шум очередного осеннего дождя. От крепостных ворот подъехала знакомая карета из которой прихрамывая выбрался Остерман и, подойдя ближе, взмахнул шляпой и поклонился.
– Заходи под крышу, Андрей Иванович. Незачем под дождём стоять, простудишься.
Я подал знак Левенвольде и он, зацепив Яковлева за рукав, оставил нас наедине с вице-канцлером. Только пара бедолаг-охранников, не обращая внимания на холодные капли, застыли саженей в пяти от нас, контролируя периметр безопасности вокруг меня. Барон, стрельнув взглядом на закрывшуюся у нас за спиной дверь, достал трубку и неторопливо её разжёг.
– Почему ты служишь мне, Андрей Иванович?
– Потому что ты мой Государь, Пётр Алексеевич.
– Этого мало. Меншиков тоже считает меня своим царём, но решил, раз я малолетка, то он может диктовать мне, что я могу делать, а что нет. Ушаков же, если даже он не прямой изменник, тоже весьма вольно воспринимает свою присягу и то, как он может мне служить.
– Что он натворил? По его вине разбойники вновь ускользнули?
– Да. И не понятно пока, то ли он специально так подстроил, то ли по дурости. В его глупость я не верю. Мне кажется, он мог сам себя перехитрить. Но дело не в нём. Дознаватели разберутся со временем в его причастности, а суд Сената приговорит к справедливому наказанию.