Петр Берон

Бычваров Михаил

Первоначально род человеческий находился в алогическом состоянии, подобно стаду животных. Однако человечество непрерывно совершенствовалось. Непосредственные биологические факторы развития человека, по Берону, таковы: 1) отсутствие деления человеческого рода на виды; 2) наличие органов передвижения; 3) более высокий рост по сравнению с четвероногими; 4) появление языка.

Животные, не имея подобных биологических факторов, в течение тысячелетий остались в одном и том же состоянии, а человек после своего переселения с полуострова Малакка стал развиваться по иному пути и превратился в мыслящее существо, занимающееся трудом и обладающее речью. Развитие человека мыслитель объясняет также рядом социальных факторов, считая, что кроме непосредственных биологических причин на формирование человека как разумного существа оказали огромное влияние климат, природная среда и социальная жизнь. Берон даже допускает мысль, что

человекоподобные существа, возможно, обитают и на других планетах. Он, например, уверен, что на Марсе есть жизнь, ибо жизнь для него есть явление космическое. «Сейчас мы видим, что на некоторых планетах не существует людей, однако они существовали в различные эпохи на двух нижних планетах [33] , но погибли из-за полного исчезновения воды. Через тысячи веков вода на Земле исчезнет, исчезнет и человек. Но потом первобытный человек появится на планете Марс, где он будет жить до тех пар, пока там будет вода, и т. д.» (там же, 62).

33

Имеются в виду Венера и Меркурий.

Заканчивая анализ биологической концепции Берона, следует отметить, что в целом она, конечно, ненаучна, однако содержит материалистическую тенденцию. Его концепция противоречит фактам действительности и достижениям науки. Поэтому мыслитель, которому чужды идеи эволюционной теории, значительно отстал от своих современников. Он игнорирует роль белка как носителя жизни и учение об ассимиляции и диссимиляции. В конечном счете Берон сводит все живое лишь к простым комбинациям флюидов, обладающих определенной структурой.

Глава V. Гносеологические проблемы в натурфилософской системе Петра Берона

Познание и отражение

ерон рассматривает сознание человека как отражение действительности. «„Панэпистемия“, включающая знания о физических и метафизических объектах, содержит космогонию материального и нематериального миров. Этот последний мир есть не что иное, как материальный мир, скопированный в органах чувств каждого индивида.,(курсив наш. — Авт.)» (18, 5, 290). Точка зрения Берона на микрокосмос как на снимок, отображение макрокосмоса в сознании субъекта имеет принципиальное значение. Она раскрывает его позицию в вопросе об отношении между мышлением и бытием.

Классики марксизма указывают, что материалистическое решение основного вопроса философии заключается в гносеологическом противопоставлении материи и сознания. Но вместе с тем В. И. Ленин предостерегает от абсолютного противопоставления сознания и материи. «Конечно, и противоположность материи и сознания имеет абсолютное значение только в пределах очень ограниченной области: в данном случае исключительно в пределах основного гносеологического вопроса о том, что признать первичным и что вторичным. За этими пределами относительность данного противоположения несомненна» (2, 18, 151).

Из положения Берона о сознании как отражении объективного мира ясно следует, что он материалистически решает проблему соотношения сознания и материи. Сознание не является у него самостоятельной субстанцией, независимой от материи, предшествующей ей, как это утверждают объективные идеалисты. Не микрокосмос создает макрокосмос, а наоборот. Сознание не существует самостоятельно наряду с материей и независимо от нее, как считает дуалист Декарт, или параллельно материи, как утверждает Вильгельм Вундт и другие представители психофизического параллелизма. Оно не является и абсолютным духом в гегелевском смысле. Духовное, микрокосмос, по мнению Берона, есть отражение и продукт материи. Материя для него первична, а сознание вторично; оно является снимком, копией действительности. Идеальное есть переработанное в мозгу человека материальное. «Воздействия объектов на органы чувств комбинируются с электричеством нервов, в результате возникают те же объекты в нематериальном состоянии... Логические представители [34] материальных объектов одновременно являются представителями тех же объектов в нематериальном состоянии... Именно с помощью логических представлений материальные объекты становятся нематериальными объектами. С помощью тех же представителей эти нематериальные объекты затем вступают друг с другом в различные комбинации» (18, 7, 483—484).

Таким образом, согласно Берону, объект является причиной ощущений, а ощущения и идеи являются идеальной копией объекта; эти идеальные образы соответствуют отражаемому предмету. Истинность идеального образа доказывается его совпадением с объектом.

34

Понятие «логический представитель» Берона идентично понятию «образ».

В принципе Берон признает познаваемость мира. Средствами познания являются чувственные восприятия и мышление. При этом мыслитель полностью разделяет аристотелевский, сенсуалистический принцип познания: «Аристотель признавал, что все находящееся в разуме порождается в органах чувств, таким образом, шесть органов чувств являются только каналами сообщения между объектами внешнего мира и разумом» (18, 5, 3).

Известно, что в основе гносеологических концепций почти всех материалистических школ лежит именно эта идея. Объективный мир, воздействуя на наши органы чувств, вызывает ощущения. Логическая обработка ощущений есть основа сознания. Чувства являются каналом для передачи внешнего воздействия, средством связи между субъектом и объектом. Восприятия и понятия — это копии, отражения предметов действительности.

Болгарский мыслитель рассматривает человека и его сознание как продукт эволюции. При этом он весьма серьезно относится к открытиям физиологии и других естественных наук, исследующих сознание и его основы. Однако и в учении о микрокосмосе у Берона были колебания.

Переход с позиций научного естествознания к умозрительным логическим конструкциям нередко приводит его к нематериалистическим взглядам и даже к компромиссу с теологией. Так, например, он критикует идеалистическое и теологическое учение о душе, но в конечном счете приходит к заключению, что, однажды возникнув, душа, как продукт индивидуальной жизни человека, существует и после его смерти. Берон утверждает, что ни теологи, ни философы, ни естествоиспытатели не показали идентичность разума и души и не раскрыли роль души в жизни человека. Теологи и философы предлагают несколько объяснений природы души.

В частности, различные философские школы давали и различные толкования, но общим у них является стремление к логическому построению своих учений, большинство из которых было направлено на решение проблемы возникновения сознания и души. Теологи же «ничего не доказали физическим способом, однако они верили: 1) в физическое и нравственное превосходство человека над животными, 2) в самостоятельность и свободу действий человека и в стихийный и предопределенный характер действия животных, 3) в будущую жизнь» (3, 111). Критикуя ненаучную концепцию теологов, он отмечает: «Они считали душу фактором, поддерживающим жизнь, следовательно, признавали и существование души до возникновения жизни, причем это относилось как к человеческим душам, так и к душам животных» (там же). Эти воззрения теологов и «законодателей» были разгромлены материалистами, доказавшими абсурдность гипотезы о существовании души до возникновения жизни.

Берон критикует также тех философов, которые верят в переход души из одного индивида в другого или из животного в человека и наоборот. Ему чужда и этика теологов, идеалистов и «законодателей», поскольку они опираются на тезис о непрерывном существовании души и приходят к абсурдным выводам о качествах человеческой души. Они утверждают, будто заранее предопределено, будет ли душа добродетельной или порочной, и дают предварительную оценку индивидам. На фоне этой резкой критики теологии и идеалистической философии особенно убедительно звучат слова Берона о принципиальном согласии с исходными положениями материалистической философии о происхождении жизни. «Философы-материалисты признают физическую причину жизни, о том жеговорю и я»(курсив наш. — Авт.)(там же).

Как видим, болгарский философ открыто демонстрирует несогласие с теологией и идеалистической философией по вопросу о происхождении жизни и души и подчеркивает материалистический характер своей концепции. И это не случайно. Критикуя платоновское учение о врожденных идеях и учение Лейбница о предустановленной гармонии, отбрасывая также идею теологов и идеалистов о том, что душа предшествует жизни и является «причиной жизни», Берон пишет: «Все теологи являются сторонниками Платона, а не Аристотеля» (там же, 172—173). Себя он, как известно, считал последователем Аристотеля. Он был твердо убежден в том, что его концепция всеобщих физических законов Вселенной положит конец философским и теологическим спекуляциям и что человечество откроет причины своего происхождения и природу души и разума, основываясь исключительно на данных науки.