Петр и Мазепа. Битва за Украину
Шрифт:
А между тем, ядра продолбили несколько проломов в стенах. Утром 11 октября лодки с десантами ринулись на штурм. Он был жестоким. Как выяснилось, проломы сделали слишком высоко, штурмовые лестницы до них не дотягивались. Шведы били картечью, швыряли вниз гранаты. Первая атака захлебнулась. На узеньком пляжике между стенами и водой укрыться было негде, сгрудившиеся войска несли огромные потери. Петр, видя такое дело, приказал отступить. Но посыльный в суматохе боя не сразу нашел командиров. А подполковник Семеновского полка Михаил Голицын, чтобы пресечь мысли о бегстве, велел оттолкнуть от берега лодки. Когда посыльный все-таки разыскал его, он передал: «Скажи государю, что мы здесь уже
Вторую атаку шведы также отбили. Но к острову причалили лодки поручика Александра Меншикова, он привел подкрепление. Ринулся со свежим отрядом в самое пекло. Обессиленные и поредевшие защитники уже не выдержали, барабанщик ударил «шамад», сигнал о сдаче. Уцелела лишь третья часть, 150 человек. Но, невзирая на яростное сопротивление, царь согласился на почетные условия. Фактически те же, которые предлагались изначально. Остатки гарнизона и жителей выпускали со знаменами, четырьмя пушками, личным оружием и всем имуществом, им разрешали свободно уйти в соседнюю крепость Ниеншанц.
Русские потери были довольно большими, 538 погибших, 925 раненных. Но иностранцы удивлялись, как вообще сумели взять такую крепость. Да и Петр каламбурил с русским названием замка, Орешек: «Правда, что зело жесток сей орех был, однако, слава Богу, счастливо разгрызен». Теперь крепость очередной раз была переименована — в Шлиссельбург. Ключ-город. Царь таким образом заявлял, что взятие твердыни откроет России ворота во всю прибалтийскую область. Герои отгремевшего сражения были награждены. Голицын стал полковником Семеновского полка. А для Меншикова это сражение послужило трамплином стремительного взлета.
До сих пор он являлся одним из денщиков, непосредственно обслуживавших царя. Его знали как человека умного, энергичного и безусловно верного. Ему уже доверяли очень ответственные поручения — даже назначили руководить воспитанием царевича Алексея. Хотя с такой задачей он не справился, да и не способен был добросовестно выполнять ее — постоянно был с царем в разъездах. Подвиг при взятии Нотебурга совершился на глазах у Петра и заставил его уважать Меншикова. Он назначил Александра Даниловича комендантом завоеванного города. И не просто комендантом! Это был первый из русских городов, возвращенный из-под шведского владычества. Когда-то в составе России здешний край называли Ижорской землей. Шведы именовали его Ингрией. Петр начал называть на немецкий манер — Ингерманландией. А Меншиков становился кем-то вроде царского наместника в этой области.
Новоиспеченному коменданту предстояло не только починить крепость, а значительно усилить. Строились суда для предстоящих операций, свозились запасы. А зима выдалась на редкость суровая. Меншиков докладывал царю: «У нас здесь превеликие морозы и жестокие ветры». Писал, что даже не всегда можно выйти из города, «а в хоромах, где живем, от великих морозов и превеликих бурь и ветров и от частого снегу с великими трудностями пребываем».
Поблизости, в Финляндии, оставался 12-тысячный корпус Крониорта. К счастью, этот военачальник не доставлял русским хлопот. Шведские историки сообщают, что это был 70-летний весьма почтенный генерал, обладавший всего лишь тремя недостатками. Он воровал казенные деньги, был неимоверно жесток к мирному населению (в том числе шведскому и финскому) и мало смыслил в военном деле. Он не сделал никаких попыток возвратить утраченную крепость. Даже с обороной вверенной ему территории не слишком усердствовал. Теперь определенно обозначилось, что русские нацеливаются на Неву. Но Крониорт не торопился наращивать и ремонтировать местные крепости. Опять же, мешала лютая зима. Шведы отсиживались по домам, ждали,
Русские гарнизоны они не беспокоили. Но Меншиков, невзирая на погоду, посылал отряды тревожить врага. К этим операциям подключилось даже мирное население. Олонецкий священник Иван Окулов набрал ватагу добровольцев из 300 человек, ходил с ними за рубеж и разгромил заставы шведских рейтар. Что же касается царя, то у него уже выработалась традиция — Рождество Христово и Новый год встречать в Москве. Теперь добавилась новая традиция. Возвращение в столицу в конце года стало отмечаться триумфальным шествием — вели пленных, везли знамена и трофеи. Декабрь 1702 г. отметился еще одним новшеством. В России стала выходить первая печатная газета, «Ведомости».
А едва отзвенели бокалами новогодние и святочные банкеты, Петр снова сидел в санях, мчался в Воронеж — как обычно, в весенний разлив спускались на воду построенные корабли. На этот раз на юге он не задерживался. В апреле русская армия сосредотачивалась возле Шлиссельбурга. 20 тыс. солдат выступили вниз по Неве — к Ниеншанцу. Гарнизон там был побольше, чем в Нотебурге, — 700 человек, достаточно артиллерии. Но сама крепость была значительно слабее, ее окружали не каменные станы, а всего лишь земляной вал. Считалось, что со стороны России надежно прикрывает Нотебург, а кто может угрожать с моря?
Шереметев выслал вперед авангард из 2 тыс. солдат, поручил им сбить неприятельский пост на подступах к крепости. Этот отряд скрытно подобрался к шведской заставе, разметал ее. Погнался за бегущими, некоторые бойцы с разгона лихо вскарабкались на валы Ниеншанца. Могли бы сразу же захватить городок. Но командир оказался слишком нерешительным. Приказа атаковать не было — и он отозвал храбрецов назад. Однако подтягивалась вся армия. Принялась окружать Ниеншанц траншеями, строить батареи. Шереметев предложил почетную сдачу — комендант ответил, что «крепость вручена им от короля для обороны», сдавать ее отказался. Но 30 апреля загрохотали пушки, и гарнизон почувствовал себя слишком неуютно. Поспешно объявил — он передумал, согласен капитулировать.
Шереметев подтвердил мягкие условия. Всех защитников выпустил с оружием и имуществом. Русские наконец-то утверждались у моря. Причем это событие ознаменовалось еще одной победой. Пусть маленькой, но морской. 5 мая к устью Невы подошла шведская эскадра адмирала Нумерса. О падении Ниеншанца неприятельские моряки не догадывались. Два небольших корабля, 10-пушечная шнява и 8-пушечный бот, вошли в Неву. Дали условный сигнал, два пушечных выстрела. Им ответили наугад, тоже двумя выстрелами. Как выяснилось, ответили правильно. На кораблях пребывали в уверенности, что на берегу «свои». Уже смеркалось, и шведы встали на якорь. Петр увлек соратников захватить их.
Собрал 30 лодок, посадил солдат. Возглавил их сам вместе с Меншиковым. Лодки разделили на два отряда. Первый должен был отрезать противника от моря, второй атаковать. В предрассветном тумане отчалили. Заметив лодки, шведы начали поднимать паруса, но развернуться на реке было непросто. Загрохотали орудия кораблей. На эскадре Нумерса услышали. Тоже стали поднимать паруса, чтобы прийти на выручку. Но сделать этого не сумели. Сквозь орудийный огонь восемь русских лодок прорвались к бортам. Солдаты палили из ружей, закидали палубы ручными гранатами и полезли на абордаж. Оба корабля были взяты. Царь, находясь в армии, по-прежнему разыгрывал из себя подчиненного офицера «Петра Михайлова. А на этот раз государь с Меншиковым непосредственно участвовали в схватке, и Шереметев представил их к высшему и единственному ордену, Св. Андрея Первозванного.