Петр и Петр. Охотник за браконьерами
Шрифт:
«Странная история,— думал про себя директор рыбпрома.—С чего это у них так вдруг совесть взыграла? Собрались на незаконный лов, сговорились, достали сеть, вышли, и вдруг ни с того ни с сего у всех четверых одновременно эдакий припадок раскаяния».
Он их прямо спросил:
— А с чего вдруг вы решили признаться?
Все четверо начали взволнованно объяснять, что лучшие стороны их натур восстали против нарушения советских законов и они осознали всю глубину своего падения.
— Все одновременно осознали? — спросил Александр Тимофеевич.— В одну и ту же минуту?
Этого вопроса не следовало задавать ни в коем случае. Тут неразбериха пошла уже полная. Сперва каждый из четырех начал кричать, что он осознал
— Стыдно, стыдно, товарищи! Вы помните, как я возражал?
Получалась странная картина. Все четверо были против и тем не менее почему-то отправились на незаконный лов.
Александр Тимофеевич решил, что в этом должен разобраться рыбнадзор, велел всем четверым ждать в дирекции, а сам сел на своего «козлика» и поехал в поселок. Он обязательно прихватил бы с собой преступников, но в его распоряжении был только «козлик», и всех четверых втиснуть в него было невозможно. Он решил, что либо представитель рыбнадзора приедет сюда, либо из поселка пришлют грузовую машину, которая и заберет кающихся грешников.
Про то, что Андрей остался один на маленьком острове, никто из браконьеров не сообщил вовсе не потому, что хотел это скрыть. Просто каждому из них казалось это совершенно неважным. Важно было то, считал каждый, что он покаялся, что реального ущерба государству нанесено не было, и вообще важно то, чтобы его простили. Андрей просто выпал из их сознания. Они просто забыли, что если бы не Андрей, то они бы давно уже разделили пойманную форель и попрятали бы ее по укромным местам. Каждый искренне считал, что только совесть, только природная честность заставила его в последний момент отказаться oт преступления и явиться с повинной.
Приехав в поселок, Александр Тимофеевич зашел в рыбнадзор и, узнав, что начальник рыбнадзора вызван к Коробкову, отправился в райисполком. Он рассказал о загадочном припадке раскаяния у четырех браконьеров. Он рассказывал это как случай смешной, нелепый и не сомневался, что он вызовет у слушателей по крайней мере улыбки.
Но все слушали его серьезно и так напряженно, что Александру Тимофеевичу стало ясно: дело гораздо серьезнее, чем ему кажется.
— А где они ловили? — перебил его вопросом Коробков.
— В заливе, у Волошихинского рыбопункта,— ответил Александр Тимофеевич.
Это он уловил из бессвязных показаний браконьеров.
— А мальчик где?—спросил начальник милиции.
— Какой мальчик? — удивился Александр Тимофеевич.
— Про мальчика они ничего не говорили?
Через десять минут милицейская машина на третьей скорости мчалась к дирекции рыбпрома. Кроме двух милиционеров, в ней ехали начальник милиции и его помощник. Коробков и начальник рыбнадзора остались в райисполкоме, чтобы отсюда руководить поисками Андрея.
Войдя в комнату, где все еще переругивались бывшие друзья, начальник милиции сразу спросил:
— Что вы сделали с Андреем Сизовым?
Все четверо растерянно на него посмотрели. Они настолько были увлечены спором, что даже не сообразили, кто такой Андрей Сизов. Первый догадался, о ком идет речь, Садиков.
— Ах, Андрей Сизов!..— сказал он растерянным голосом.— Он остался на острове.
— На каком острове?
— Ну на этом... маленьком... Он и названия-то не имеет. Ну, против рыбпрома, прямо туда...— И он указал рукой направление.
Через пять минут последний оставшийся на берегу катер с начальником милиции и двумя милиционерами, пеня воду, мчался на помощь Андрею.
А Андрей в это время действительно очень нуждался в помощи.
Прежде всего, после того как восстановилось исходное положение, Куличков вытащил
Была еще одна вещь, о которой он не хотел сейчас думать, но которую, как понимал он в глубине души, придется сделать. Придется отвезти на глубокое место труп парня и утопить его с камнем на шее. Он подобрал валявшийся на песке большой круглый камень и бросил его в лодку.
Голова его кружилась от мыслей: как мальчишка попал на остров? Лодки на острове нет, значит, кто-то его привез. Зачем его здесь оставили? Может быть, оставили ненадолго? Может быть, скоро за ним придет лодка или даже катер? Значит, надо спешить. Перебивая эту мысль, неслась другая: надо будет опустошить в доме все тайники. Если мальчишка пропадет, начнется розыск. Скрыть, что он в этот день был на озере, нельзя. Тот, кто привез сюда мальчишку, расскажет, где его оставили. Будут проверять всех, кто был на озере. Надо застраховаться от обыска. И третья еще мысль кружилась в голове. Может быть, свою сеть утопить, а чужую, которую он выловил в заливе, оставить здесь. И часть рыбы оставить. Может быть, владелец сети показывал ее кому-нибудь, тогда сеть опознают. Тогда, наоборот, мальчишку не надо топить, а оставить здесь. Куличкову стало смешно, когда он подумал, как влипнет этот незнакомый ему владелец сети, как он будет пытаться доказать свою невиновность и как, на основании неопровержимых улик, ему вынесут обвинительный приговор. Этот план имел большие преимущества. Тогда Куличков уже наверняка выйдет из воды сухим. Зачем кого-то подозревать, когда убийца, бесспорно, изобличен. Куличкову эта мысль очень понравилась. Прежде всего, однако, надо было добраться до мальчишки.
И тут ему пришла в голову еще одна хорошая мысль: если он взберется на скалу, то сверху ему будет виден весь остров. И куда бы мальчишка ни побежал, пристрелить его можно будет везде. Если бы за мальчишкой не приходили еще час, он, Куличков, успел бы управиться.
Наконец его осенила еще одна мысль: надо сначала погрузить в лодку часть рыбы, мотор и свою сеть. Тогда останется только пристрелить мальчишку, оттолкнуть лодку и давай себе работай веслами.
«Следы! — вдруг сообразил Куличков.— Надо будет внимательно осмотреть песок: не оставил ли он следов? А те следы, которые были до него, пусть останутся. Они, конечно же, принадлежат тому, кто привез мальчишку». А его, Куличкова, следы могут быть только здесь, возле лодки. Вокруг скалы он ходил по сыпучему песку. Там-то следов не остается. Ну а здесь стереть следы — дело недолгое.
Куличков принялся за работу. Он погрузил в лодку мотор, думал было подвесить его, но потом решил, что это дело долгое и не стоит возиться. Потом в свою сеть начал насыпать рыбу, в два приема перетащил в лодку приблизительно половину.
Оставшаяся часть вполне могла быть выловлена той, чужой сетью.
«Камень все равно пригодится,— думал Куличков.— Насыплю в сеть хоть половину рыбы, остальную просто вывалю за борт, а камень — в сеть. Пойди-ка найди!»
Наконец все было готово.