Петр I. Материалы для биографии. Том 3. 1699–1700.
Шрифт:
К 27 апреля, ко дню отъезда Петра в Воронеж, установлен был личный состав посольства. С ближним окольничим Матвеевым отправлялся дьяк Посольского приказа Иван Волков, семеро стольников в качестве посольских дворян [70] , переводчик Петр Вульф и трое подьячих: старый – Малороссийского приказа Петр Курбатов и двое молодых Посольского приказа: Михаил Аврамов и Лука Мозалевский. Позднейшими распоряжениями из Азова, переданными в Москву боярином Ф.А. Головиным, к составу посольства были присоединены еще лекарь Аптекарской палаты иноземец Болдуин Эндрюс и священник дворцовой церкви Св. Екатерины, «что в верху», Христофор Ростовецкий, человек, близкий к Иоанну Поборскому, ездившему за границу с великим посольством в 1697–1698 гг., и, вероятно, назначенный по его рекомендации [71] . 27 апреля Матвееву выданы были в Воронеже: посольский наказ за приписью находившегося тогда там Е.И. Украинцева, государева грамота к Голландским Штатам, верющая и проезжая грамоты. Этот наказ был открытый, формальный, касавшийся лишь разного рода посольских церемоний; кроме него Матвееву вручен был еще тайный наказ, которым определялось существо его посольства: «А для каких дел они, послы, к Галанским Статом посланы и для чего им в Галанской земле жить велено, и о том о всем дан им великого государя тайной наказ» [72] .
70
Лука Степанов Чириков, Алексей Иванов Дашков, Александр Дмитриев Лихарев, Савва Алексеев Лутохин, Алексей Иванов Ильин, Афанасий Ильин Казимеров, Иван Степанов Неелов (Арх. Мин. ин. дел. Дела голландские 1700 г., № 2, л. 3. «Статейный список» посольства). В первоначальном списке стольников упоминается еще восьмой – Борис Иванов Неронов (Арх. Мин. ин. дел. Дела голландские 1699 г., № 2, л. 1), но в «Статейном списке» его нет.
71
Арх. Мин. ин. дел. Дела голландские 1699 г., № 2,
72
Арх. Мин. ин. дел. Дела голландские 1699 г., № 2, л. 1—18, 35: список с грамоты к Голландским Штатам («Таков список з грамоты прислал в Посолской приказ околничей Андрей Артемонович Матвеев. А дана ему запечатана и писана на Воронеже»). Там же, № 11, л. 9—11: отпуск верющей грамоты, датировано Москвою 27 апреля 7207 года; л. 12–15: отпуск проезжей грамоты; л. 16–28: отпуск открытого наказа; на л. 28 отметка: «Таков наказ ближнему околничему Андрею Артемоновичу Матвееву дан на Воронеже за приписью думного дьяка Емельяна Игнатьевича Украинцева в том же вышеписанном числе», которым начинается наказ, т. е. «Лета 7207-го апреля в 27 день». Ср.: «Статейный список» Матвеева; Арх. Мин. ин. дел. Дела голландские 1700 г., № 2, л. 3 об. – 4: «Наказ дан ему, послу, на Воронеже за приписью думного дьяка Емельяна Украинцева, а велено ему ж, будучи на посолстве том, все чинить по тайному наказу, данному ему, послу, особливо из кабинета его царского величества и по полномочной грамоте за большою государственною печатью. С ним же, послом, к вышепомянутым Генеральным Статам послана его царского величества грамота за вышеписанною государственною печатью. Ему ж, послу, на то вышепомянутое посолство из государственного ж Посолского приказу дана его царского величества верющая грамота с полною в тех делех мочью за большою государственною отворчатою печатью. Для вольного и безопасного по городам и государствам проезду его царского величества проезжая грамота дана ему ж, послу, за отворчатою такою ж печатью». Тайный наказ Матвееву не разыскан.
В летние месяцы 1699 г. в Москве между Посольским и другими приказами шла обычная переписка по делу о снаряжении и отправке посольства: велись сношения с Разрядом о личном составе посольства, о присылке в Посольский приказ назначенных в состав посольства дворян; с Большой казной – о выдаче посольскому персоналу жалованья; с Сибирским – о присылке для посольства на триста рублей собольих мехов; с Большим дворцом – о снабжении посольства съестными припасами и напитками на дорогу; с Ямским приказом – о подводах. И по отъезде из Воронежа в Азов Петр не переставал лично следить за сборами посольства и время от времени вмешивался в это дело, действуя именными указами, скрепленными Зотовым, или распоряжениями, отдаваемыми через Головина и Украинцева. Так, по его именному указу с послами была отпущена из Оружейной палаты походная церковь: «Церковь камчатая со всеми надлежащими утварьми» [73] . Заслуживает быть приведенным здесь его именной указ, свидетельствующий о готовности Петра идти навстречу всякому желанию русских людей обучаться за границей. Два сына отправляемого с Матвеевым дьяка Посольского приказа Ивана Волкова, Борис и Петр, надо думать по ходатайству отца, были причислены к посольству в качестве посольских дворян сверх прежних семи с тем, чтобы за границей им обучаться языкам и наукам. «207-го июня в 26 день [в Азове] великий государь (т.) указал по своему, великого государя, именному указу дьяка Ивановым детям Волкова Борису да Петру в нынешнем посольстве в Галланской земле с окольничим Андреем Артемоновичем Матвеевым быть во дворянех. И, будучи при том посольстве, учитца им неотложно, где пристойно, с великим прилежанием латинского и немецкого и иных языков и наук. А для того научения свое великого [государя] [74] жалованья им ныне дать и впредь давать в равенстве с дворяны, которые при том же посольстве с окольничим Андреем Артемоновичем будут. И сей свой, великого государя, указ в Посолском приказе записать в книгу. Думной дьяк Никита Зотов» [75] .
73
Арх. Мин. ин. дел. Дела голландские 1700 г., № 2, л. 4.
74
Слово «государя» в подлинном указе пропущено.
75
Арх. Мин. ин. дел. Дела голландские 1699 г., № 2, л. 59–63. Ср.: О немецких школах в Москве в первой четверти XVIII в. (Чтения Общества истории и древностей российских, 1907, № 1, с. 237–241).
Несмотря на близость Матвеева к Петру и на личное участие царя в деле о снаряжении посольства в Голландию, приказная машина в Москве работала по обыкновению медленно, с задержками и взаимным сваливанием вины в этой задержке одними приказами на другие. Перед самым отъездом посольства, в начале августа 1699 г., начальник Большой казны князь П.И. Прозоровский отказал посольству в выдаче прогонных денег, которые оно рассчитывало получить из этого приказа, так что Матвеев принужден был обратиться с жалобой к начальнику Посольского приказа Льву Кирилловичу Нарышкину и просить его содействия. «Премилостивой батко и государь мой Лев Кириловичь, – писал он ему в письме, – выну (sic) радостно о Господе здраствуй. Горько слезную мою просьбу к тебе, государю моему, доношу и самую остановку надлежащего мне в предприятый путь мой объявляю дела. Продержав меня, князь Петр Иванович Прозоровской до сих часов по памяти из Посолского приказу в прогонных всех денгах отказал и память с отповедью из приказу Болшие казны в Посолской приказ велел послать, что никому посолским персонам из того приказу не давано, а всегда даваны из того приказу, от-куду посылка, и прежде бывшим послом даны из Посолского приказу, также и господину Украинцеву, а не из Болшие казны прогоны. А ныне, премилостивой государь мой, сугубые из того напасти спеют: первое, от того неотпуска своего государева гневу опасен, а я не за свою волю коснею; второе, и время летнее тратится, чтоб не испустить его и горших убытков, паче же самого безпутства (т. е. порчи дорог) не принять и бедства. Сотвори, премилосердый государь мой, милость последнюю со мною, рабом своим, и не отпусти меня в таковой дальний путь с горестию и слезами от милости своей. Прикажи из каких возможно доходов те прогоны выдать из Посолского или из Новгородского приказов без задержания и указ свой с подкреплением к дьяком послать, потому что и так они, один на одного перепираяся, и по се число во всем том задержание в настоящее мое дело чинили, чтоб, премилостивой государь мой, выбресть мне при помощи Господни безотложно завтрашнего дни впредь приспетой тот путь мой. И чтоб те прогоны по прежнему указу твоему, государя моего, и милостивому твоему слову в оба пути были выданы; если ныне мне по твоей, государя моего, милости при себе не выходить, впредь чрез писма свои получить будет зело трудно. Также и тем не повели впредь в сем мною образца учинить.
К сему милости прошу к Кирилу Алексеевичу [Нарышкину [76] ] о милостивом писании о себе. Вечный раб твой, яко на сущее лице зря твое, государя моего, премилостивое ко мне, Андрюшка Матвеев лицеземно челом бью» [77] .
Это письмо Матвеева Л.К. Нарышкин препроводил в Посольский приказ со своей резолюцией к дьякам: «Выдайте, дабы тем не задержан был, а сие письмо привези ко мне. Л.Н. (т. е. Лев Нарышкин) поклон». На снятой в Посольском приказе копии письма помета: «Прислал сие письмо ближний боярин Лев Кириллович Нарышкин августа в 4 день и по сему письму тем послом всем прогонные деньги даны из Володимерского приказу (из Владимирской чети) из четвертных доходов». Посольство тронулось в путь из Москвы 6 августа [78] .
76
Ближний кравчий К.А. Нарышкин – псковский воевода. (Путь Матвеева лежал через Псков.)
77
Арх. Мин. ин. дел. Дела голландские 1699 г., № 2, л. 88–89.
78
Там же, 1700 г., № 2, л. 5.
Керченский поход
Петр I
Гравюра Б. Фогеля. 1737
По оригиналу Я. Купецкого. 1711
VIII. Приготовления к походу
Еще во время пребывания Петра в Амстердаме разрабатывался план морского похода против турок; для этой цели и строился воронежский флот. Разрабатывались технические подробности плана: были, например, сделаны вычисления, сколько понадобится разного рода провианта на 20 000 человек в течение года [79] , и отдавались распоряжения о заготовке такого провианта. Однако с заключением Карловицкого перемирия этот план отпадал, и флот, служа в дальнейшем угрозой Турции и оказывая свое влияние на ход будущих дипломатических переговоров, должен был все же в ближайшее время оставаться в бездействии. Вопрос об этих дипломатических переговорах занимал в то время значительную долю внимания Петра. Предстояло краткосрочное двухлетнее перемирие превратить или в вечный мир, или, по крайней мере, в длительное перемирие. Решая этот вопрос, Петр послушался советов, данных ему в письмах Возницына с Карловицкого конгресса: переговоры вести в Константинополе и отправить туда ради этой цели незнатного, но умного человека [80] . Выбор его пал на заведовавшего Посольским приказом думного дьяка Емельяна Игнатьевича Украинцева, который как нельзя более удовлетворял обоим поставленным Возницыным условиям: был человек незнатный, из простых провинциальных служилых людей, но умный делец, в десятилетнем управлении Посольским приказом приобретший значительный опыт в дипломатических делах. Может быть, в связь с проектом назначения Украинцева послом в Константинополь следует ставить известие Корба в его дневнике под 12 марта: «У думного посольской канцелярии Емельяна Игнатьевича Украинцева отнята почти всякая власть по его должности и временно поручена
79
Елагин. История русского флота, приложение IV, № 10. (письмо Ф.А. Головина к Т.Н. Стрешневу из Амстердама.)
80
См. т. III настоящего издания, с. 507.
81
Корб. Дневник. С. 138.
82
Дворцовые разряды. Т. IV. С. 1096–1097; ср.: Арх. Мин. ин. дел. Дела турецкие 1699 г., № 4, л. 1.
83
П. и Б. Т. I. № 266.
С отменой морского похода против Турции мысль о выходе флота в Черное море из сознания Петра не исчезла; она теперь соединилась с мыслью об отправлении Украинцева в Константинополь, и отсюда возник план отправить посланника непременно на военном корабле, с тем чтобы флот проводил его до первого лежавшего на пути турецкого города – Керчи. К осуществлению этого плана делались приготовления во вторую половину марта и в апреле. Снаряжались суда флота. К плаванию предназначено было двенадцать кораблей, из них пять должны были двинуться из Воронежа; это были корабли: «Отворенные врата», «Меркурий», «Сила» и «Цвет войны», выстроенные кумпанствами князя Прозоровского, князя Львова, князя М. Черкасского и князя Троекурова, и один бомбардирский корабль «Миротворец», построенный гостиным кумпанством. Остальные семь кораблей должны были отправиться к Азову с мест своей постройки: с Хопра и из городка Паншина. Вместе с этими крупными морскими единицами в состав приготовлявшейся к плаванию эскадры включались еще суда легкого типа: 4 галеры, построенные духовными кумпанствами, а также 13 бригантин и 11 галиотов, представлявших собою гребные суда, приспособленные к плаванию по мелким водам [84] .
84
Елагин. Ук. соч. С. 127. Елагин почему-то говорит об 11 кораблях; но затем, приводя их названия, указывает 5 отправившихся из Воронежа и 7 с Хопра и из Паншина (там же. С. 129).
Для перевозки грузов до Азова служили речные суда – струги, обслуживавшие транспорт по Дону еще и до Петра. Струги в числе 117 составляли как бы обоз эскадры; часть их была нагружена перевозившимися в Азов предметами морского снаряжения, часть отдана дворцовому ведомству под дворцовое имущество и запасы; наконец, часть роздана была под багаж и запасы сопровождающим царя лицам. Сохранилась ведомость об этой раздаче стругов, и из нее видно, как устроено было дворцовое хозяйство в походе Петра. Как будто отдельные кремлевские хозяйственные «дворцы», эти отделения приказа Большого дворца были перенесены теперь на воду и должны были плыть с царем из Воронежа в Азов. Так в этой ведомости значатся струги, отданные «на Хлебенной дворец под уголья и под дрова», «струг прорезной», отданный подключнику Кормового дворца «под живую рыбу», струг, отданный подключнику Сытенного дворца, струг «под дворец для поклажи льду», струг, предоставленный конюшенному ведомству «под кони государевы», два струга крытых под аптеку. Один из стругов был выдан Петру в его личное пользование, что видно из записи: «Апреля в 21 день отдан струг крытый капитану Петру Михайлову, а рос-писался в том струге Преображенского полку капрал Иван Тельной» [85] . Из той же ведомости по записям о стругах, розданных сопровождавшим царя лицам, виден состав этих лиц: бояре – князь Б.А. Голицын, князь Я.Ф. Долгорукий, Т.Н. Стрешнев, князь Ю.С. Урусов, князь М.Н. Львов, командовавший Преображенским и Семеновским полками генерал А.М. Головин, окольничий князь Ю.Ф. Щербатый, ближние стольники – князь Ф.Ю. Ромодановский, И.И. Бутурлин, постельничий Г.И. Головкин, фаворит А.Д. Меншиков, именитый человек Г.Д. Строганов. Командование двигавшейся к Азову эскадрой было сформировано следующим образом: во главе всех морских сил был поставлен в звании адмирала или генерал-адмирала Ф.А. Головин [86] . Дипломат, автор Нерчинского договора, великий посол в 1697–1698 гг. Ф.А. Головин в морских делах был, вероятно, столь же компетентен, как и предшественник его по адмиральскому званию Лефорт: проплыть небольшое расстояние во время Великого посольства по Балтийскому морю и переплыть дважды пролив между Голландией и Англией и в обоих случаях в качестве пассажира – не значило еще приобрести необходимый морской стаж для занятия высшей должности во флоте. Очевидно, занимая эту должность, Головин был только парадной фигурой, за которой прятался сам Петр, избегавший всегда первой роли и предпочитавший развивать энергию и распоряжаться, прикрываясь именем другого. Генерал-адмирал Ф.А. Головин в Азовском походе 1699 г. имел то же значение, которое в походе 1696 г. имел генералиссимус А.С. Шеин. Второе место в командовании флотом занимал нанятый в предыдущем году в Голландии опытный моряк капитан Крюйс (или Крейс. – Ред.), получивший от Петра звание вице-адмирала.
85
Елагин. Ук. соч., приложение IV, № 21а.
86
Ф.А. Головин впервые стал носить звание генерал-адмирала. Лефорт, как припомним, носил два отдельных звания: генерала (по командованию сухопутным полком) и адмирала (по командованию флотом).
Контр-адмиралом, или, по-тогдашнему, шаутбейнахтом, был также нанятый в Голландии фон Рез. Отдельными кораблями командовали капитаны и комендоры, все иностранцы; исключение составлял капитан Петр Михайлов – сам царь. Экипаж флота составили нанятые за границей матросы, а также солдаты Преображенского и Семеновского полков, и раньше, в 1696 г., несшие морскую службу на галерах. Этих солдат числилось 2684 человека. В состав экипажа вошли также и стольники, посылавшиеся за границу в 1697 г. для обучения морскому делу и в марте, как мы видели, вызванные Петром в Воронеж [87] .
87
Елагин. Ук. соч. С. 127–128.
6 апреля, в четверг на Страстной неделе, Петр писал в Москву Адаму Вейде. Из ответа Вейде видно, что царь поздравлял его в этом письме с наступающим праздником Пасхи, бывшим в тот год 9 апреля. Вейде, очевидно намекая на предстоящий морской поход, высказывал царю надежду, что Господь Бог «управит путь его сохранно и даст всему ему намерению доброе и радостное исполнение» [88] . 21 апреля прибыл в Воронеж думный дьяк Е.И. Украинцев с частью формируемого для отправки в Константинополь посольства. В тот же день он был принят царем: «великого государя, его царского величества, пресветлые очи видел и у его государской руки был того ж числа», как он записал в «Статейном списке» своего посольства [89] . 25 апреля, как сообщает вице-адмирал Крюйс в журнале, веденном им во время этого похода, царь приказал ему произвести учение всем русским дворянам, которые обучались за границей морскому делу. Эти дворяне, пишет Крюйс, «все экзерциции на корабле учинили, сколько на якоре стоя то исполнить можно, которые к великому удовольствию его величества и всех бояр и отправлены» [90] .
88
П. и Б. Т. I. С. 767.
89
Арх. Мин. ин. дел. Книга турецкого двора, № 27, л. 5 об.
90
Экстракт из журнала… Крейса (Записки Гидрографического департамента. Ч. VIII. С. 370).
Приготовляясь к отплытию эскадры из Воронежа, Петр сам составил инструкцию о порядке ее движения. «Указы и разделение, – пишет Крюйс в дневнике, – как каждой части по дороге к Азову себя держать надлежало, изволил его величество сам сочинять и всем офицерам раздать». Это, вероятно, та инструкция о сигналах, которая была тогда собственноручно Петром написана под заглавием: «Нужные сигналы, которыя надлежать в семъ поход по Дону». Инструкция предписывает судам не отставать от командирского корабля под угрозой штрафа, предусматривает случай аварии в виде повреждения судна или посадки его на мель и устанавливает сигналы в этих случаях; далее устанавливает сигналы для поднятия и для бросания якоря, для приставания к берегу, для сбора офицеров на командирский корабль и для приготовления к бою [91] .
91
Там же. С. 370; П. и Б. Т. I. № 268.