Петр I

Духопельников В. М.

Царь во время приема бояр взял ножницы и стал ими обрезать у них бороды. Волосы посыпались на пол. На лицах знатных бояр появился испуг. Но царь продолжал свое дело. Этот обряд продолжался и в последующие дни. Англичанин Джон Перри, руководивший работами по постройке кораблей в Воронеже, пишет: «Около этого времени царь приехал в Воронеж, где я тогда находился на службе, и многие из моих работников, носившие всю свою жизнь бороды, были обязаны расстаться с ними; в том числе один из первых, которого я встретил возвращающимся от цирюльника, был старый русский плотник, бывший со мною в Камышинке, отлично работающий топором и которого я всегда особенно любил. Я слегка пошутил над ним по этому случаю, уверяя его, что он стал молодым человеком, и спрашивал его, что он сделал со своей бородой? На это он сунул руку за пазуху и, вытащив бороду, показал мне ее и сказал, что когда придет домой, то спрячет ее, чтобы впоследствии положили ее с ним в гроб и похоронили вместе с ним, для того, чтобы, явившись на тот свет, он мог дать отчет о ней св. Николаю. Он прибавил, что все его братья (товарищи по работе), которых в этот день тоже выбрили, как его, также об этом позаботились». Но лично всех побрить царь не мог. А так как среди русских знатных людей находилось много таких, кто не желал расставаться с бородой, то Петр приказал

взимать с таких подать в размере 100 рублей в год (порядка нескольких десятков, а то и сотен тысяч современных гривен). Не забыл государь и о крестьянах. Они обязаны были платить по копейке каждый раз, когда проходили через ворота каждого города, где находился сборщик пошлины. Народ такие действия царя считал большим грехом, но противостоять ему не мог. Тогда же Петр издал указ, которым предписал изменить покрой одежды. Русские мужчины привыкли носить длинные одежды, похожие на женские платья. Теперь же предписывалось, чтобы все бояре и все приближенные ко двору и получавшие от царя жалованье под страхом попасть в немилость оделись по английской моде в кафтаны из тонкого сукна, обшитые серебром или золотом, «смотря по средствам каждого». Затем последовало распоряжение, чтобы все, кроме крестьян, шили себе иностранные одежды. Образцы такой одежды были вывешены на всех воротах Москвы.

20 декабря 1699 года следует очередной указ царя, в котором говорилось, что все христианские народы отмечают Новый год восемь дней спустя от Рождества Христова, а не от сотворения мира. (В России Новый год отмечали от сотворения мира. Причем, на огромной территории его отмечали 1 марта или 1 сентября). Чтобы установить единообразие, царь указал: «Впредь лета счислять в приказах и во всяких делах и крепостях писать с нынешнего генваря с 1 числа от Рождества Христова 1700 года». В указе говорилось, что необходимо «в царствующем граде Москве» в церквах и домах провести молебен, а перед воротами знатных дворов установить украшенные сосновые, еловые или можжевеловые деревья (ветки), по образцам, которые находились на гостином дворе и у нижней аптеки. Указ разрешал и самостоятельно украшать свое жилище «кому как угоднее и пристойнее, смотря по месту и воротам, учинить возможно». Не забыл законодатель и о бедных людях. Им предписывалось «хотя по деревцу, или ветви на вороты, или над храминою своею поставить». Украшения сохранялись с 1-го по 7-е января 1700 года. Встречать Новый год предписывалось весело и с фейерверками: «Да генваря же 1 день, в знак веселия, друг друга поздравляя Новым годом и столетним веком учинить сие: когда на большой Красной площади огненные потехи зажгут и стрельба будет, потом по знатным дворам боярам и окольничим и думным и ближним и знатным людям палатного воинского и купецкого чина знаменитым людям, каждому на своем дворе из небольших пушечек, буде у кого есть, и из несколько мушкетов или иного мелкого ружья учинить трожды [трижды] стрельбу и выпустить несколько ракетов, сколько у кого случится [имеется]».

В 1699 году Петр издал еще несколько важных указов. Согласно одному, он позволил дворянам выезжать за границу. Правда, каждый, кто хотел это сделать, обязан был явиться к государю и получить указание: что осматривать и чему учиться. Поскольку желающих ехать за границу не находилось, многие родители, чтобы не расставаться со своими детьми, старались их быстро женить: по русским традициям женатый человек должен был обеспечивать семью, а не учиться. Возможно тогда появилась известная поговорка: «Не хочу учиться, а хочу жениться!» Но Петр никогда не забывал о своих указах, и их нарушителей, несмотря на происхождение родителей и занимаемую ими должность, строго карал. Всем известен факт, когда в 1709 году адмирал Ф. И. Апраксин подписал указ о посылке за море для учения дворянских детей. В их числе значилась фамилия племянника фельдмаршала Б. П. Шереметева. Родители отказались отпускать сына за границу под предлогом его свадьбы с дочерью «князя-кесаря» Ф. Ю. Ромодановского. Петр, находясь в то время под Полтавой, объявил главнокомандующему, что он запрещает племяннику жениться до получения образования. Однако семья Шереметевых нарушила этот устный приказ, что вызвало страшный гнев царя. Отца жениха В. П. Шереметева отправили на строительные работы (забивать сваи) в Петербург. Мать жениха попала на прядильный двор, где ей было «велено работать с протчими по указу». Молодого мужа в течение недели отправили за границу. Старые Шереметевы пробыли более двух месяцев на принудительных работах, и лишь настойчивые хлопоты влиятельной родни спасли их от царской опалы.

Петр I не только посылал дворян для обучения за границу. Он и в России открывал учебные заведения, которые готовили кадры, так необходимые для армии и флота. В 1701 году в Москве открылись артиллерийская (пушкарская) школа и школа математических и навигацких наук, затем – медицинское училище и инженерная школа. При корабельных верфях под Воронежем, в Петербурге, Ревеле, Кронштадте открывались школы, где готовили мастеровых – корабельщиков. Газета «Ведомости» в первом номере, вышедшем 2 января 1703 года, сообщала: «Повелением его величества московские школы умножаются, и 45 человек слушают философию, и уже диалектику окончили. В математической щтюрманской школе более 300 человек учатся и добре науку приемлют». В 1715 году в Петербурге открывается Морская академия, которая готовила кадры морских офицеров. Наверное, студенты того времени мало чем отличались от современных студентов. По крайней мере, в инструкции Морской академии предписывалось: «Для унятия крику и бесчинства выбрать из гвардии добрых солдат и быть им по человеку во всякой коморе [классе] во время учения и иметь хлыст в руках, буде кто из учеников станет бесчинствовать, оных бить». Другим указом государь велел своим посланникам, резидентам и агентам, находящимся за границей, объявить, что все иностранцы, желающие приехать в Россию, будут желаемыми гостями государя. В России они получат не только особые привилегии и покровительство, но в случае нужды необходимую помощь. «Особенно его величеству будет приятно, – говорится в одном из документов, – если искусные морские и сухопутные офицеры, инженеры и артиллеристы, искусные художники, фабриканты и ремесленники захотят выехать в его государство».

Назовем и еще один указ, который, как это ни покажется странным, выпадал из общей линии становления абсолютной монархии в России. Он касался реформирования местной системы управления.

Так, 30 января 1699 года последовало два указа, которыми правительство разрешало посадскому населению столицы и других городов

избирать из своей среды бурмистров в Бурмистерские палаты, вскоре переименованные в ратуши. Однако эта «милость и призрение великого государя» оказались не безвозмездными: городское общество, пожелавшее воспользоваться благами самоуправления, обязывалось уплачивать в казну прямые подати в двойном размере. Налоги оказывались настолько большими, что от такой «милости» государя отказались практически все города, в том числе и богатейший купеческий Новгород Великий. Тогда реформу объявили обязательной. Правда, на этот раз правительство отказалось от взимания двойной платы налога. Этой реформой государь стремился повысить авторитет посадского населения и прежде всего купечества, освободить его от судебного произвола приказного аппарата и воевод. Например, торгово-промышленное население Москвы, находившееся в управлении восьми приказов, передавалось теперь в ведомство одного выборного центрального учреждения. Ратуше поручались сборы прямых и косвенных налогов, отправление суда над посадскими людьми. Но постепенно выборные бурмистры стали превращаться в финансовых агентов государства, обязанных не только «без доимки», но «с пополнением и на указанные сроки» взимать прямые и косвенные налоги. Превращение ратуши в финансовое учреждение привело к ломке приказной системы. Теряли свое значение приказ Большой казны и ряд других приказов, ликвидировались областные финансовые органы – «четверти». Однако вскоре недостатки частично обновленного государственного механизма стали давать сбои. Увеличивались недоимки, срывалась мобилизация в армию. Усиление налогового гнета привело к выступлению населения в Астрахани, в Башкирии и к новой гражданской войне на Дону. Это требовало усиления местной администрации. Последовали новые реформы. Но об этом позже.

Начало Северной войны. Продолжение реформ

Как мы уже говорили выше, Петр I и Великое посольство в Европу не решили основной задачи – не нашли союзников для борьбы с Турцией. Члены Священной лиги Польша, Австрия, Венеция стали по очереди, без согласования с Россией, заключать с Турцией мирные договора. Крупнейшие государства Франция, Англия, Голландия, несмотря на то что готовились к войне за испанское наследство, зорко следили за тем, что происходит в Средиземноморском бассейне, и не желали появления здесь России. Это показали заседания Карловицкого конгресса 1698–1699 гг. В своих донесениях царю представитель России на конгрессе П. Б. Возницын неоднократно сообщал, что представители морских держав на конгрессе действовали в интересах Османской империи. В 1699 году переговоры продолжил Е. И. Украинцев. Он также указывал, что «послы английский и голландский по всем держат крепко турецкую сторону и больше хотят им всякого добра, нежели тебе, великому государю… У тебя, государя, завелось морское корабельное строение и плавание под Азов и у Архангельского города, и тому они завидуют и того ненавидят, чая себе от того в морской своей торговле великой помешки». Таким образом, морские державы стремились связать России руки на юге. Не желали они и появления России на Балтике.

11 ноября 1699 года в селе Преображенском состоялась встреча представителей России с саксонским курфюрстом и польским королем Августом II. Стороны подписали договор об обоюдном содействии в войне против Швеции. Вслед за этим Россия подписала договор и с Данией. И в первом, и во втором случае Россия четко определила время вступления страны в войну – только после заключения мирного договора с Турцией – и свою цель – получить выход в Балтийское море.

Конкретный план военных действий союзников разрабатывался с учетом союзнических договоров. Дания и Саксония первыми открывали военные действия, а Россия вступала в войну на территории Ингрии и Карелии только после подписания мира с Турцией.

На начало войны против шведской армии, которая насчитывала 36 тысяч хорошо обученных воинов, союзники могли выставить 105 тысяч. Правда, по качеству воины союзников значительно уступали шведам.

Военные действия начались в начале августа 1700 года, когда 7-тысячное саксонское войско Августа II вступило в Лифляндию, овладело городом Динамюнде и осадило Ригу. В это же время 16-тысячное войско датчан развернуло наступление в Голштинии.

Карл XII, 18-летний шведский король, первый ответный удар решил нанести по Дании. На стороне Швеции выступили морские державы Англия и Голландия. Они направили к Копенгагену объединенную эскадру. Шведские войска на суше быстро сломили сопротивление противника и двинулись к столице Дании. По требованию Карла XII Дания 7 (18) августа 1700 года подписала со Швецией мирный договор. Согласно договору, Дания отказывалась от союза с Россией, Саксонией и Польшей, признавала независимость Голштинии и обязалась уплатить Швеции военные издержки.

В России еще не знали о капитуляции Дании. Наконец 8 (19) августа Петр получил известие от Е. И. Украинцева о подписании перемирия с турками на 30 лет, и Петр 9 (20) августа объявляет войну Швеции. 35-тысячное войско из Москвы через Новгород Великий двинулось к Нарве, овладение которой считалось первоочередной задачей. 10 тысяч телег везли оружие, снаряды, продовольствие. В 20-х числах сентября русская армия подошла к Нарве. Началась осада города, которой руководил сам царь. Однако обстрел Нарвы не давал положительных результатов. Запасов пороха и снарядов хватило всего на две недели. Новых боеприпасов не подвозили из-за бездорожья. На предложение русских сдаться двухтысячный гарнизон Нарвы ответил отказом.

В то время, когда российские войска осаждали Нарву, шведы, победив Данию, двинулись в Лифляндию, где находилась саксонско-польская армия. Саксонский курфюрст и польский король Август II немедленно снял осаду Риги и поспешно направился в пределы Польши. Вследствие этого Карл решил не гнаться за польским королем, а нанести удар по русской армии, находящейся под Нарвой.

К началу Северной войны (1700–1721 гг.) в русской армии боеспособными, хорошо обученными являлись только Семеновский и Преображенский полки. Но они составляли лишь ничтожную часть из прибывшего осенью 1700 года под Нарву русского войска. Современник Петра I Иван Посошков о качестве русского войска писал: «Людей на службу нагонят множество, а естли посмотришь на них внимательным оком, то, ей, кроме зазору, ничего не узришь. У пехоты ружье было плохое, и владеть им не умели, только боронились ручным боем – копьями и бердышами, и то тупыми, и на боях меняли своих голов на неприятельскую голову по 3 и 4 и гораздо больше, а хорошо б то, чтоб свою голову, хотя головы на три менять. А естли на конницу посмотреть, то не то, что иностранным, но и самим нам на них смотреть зазорно: в начале у них клячи худыя, сабли тупыя, сами нужны и безодежны, и ружьем владеть никак неумелые. Истинно, государь, я видел, что иной дворянин и зарядить пищали не умеет, а не то, что ему стрелить по цели хорошенько. И такие, государь, многочисленные полки к чему применить?»