Петр I
Шрифт:
Из Переславля, ноября 19 числа.
Царица Наталия Кирилловна Петру, в 1693 году
Свету моему, радости моей, паче живота моего возлюбленному, драгому моему.
Здравствуй, радость моя, царь Петр Алексеевич, на множество лет! А мы, радость наша, живы. О том, свет мой, радость моя, сокрушаюсь, что тебя, света моего, не вижу. Писала я к тебе, к надежде своей, как мне тебя, радость свою, ожидать, – и ты, свет мой, опечалил меня, что о том не отписал. Прошу у тебя, света своего, помилуй родшую тя, как тебе, радость моя, возможно, приезжай к нам не мешкав. Ей, свет мой, несносная мне печаль, что ты, радость, в дальном таком пути. Буди над тобою, свет мой, милость Божия, и вручаю тебя,
Царице Наталии Кирилловне, 14 августа 1693 года
Государыне моей матушке, царице Наталии Кирилловне. Изволила ты писать ко мне с Василием Соймоновым, что я тебя, государыню, опечалил тем, что о приезде своем не писал; и о том и ныне подлинно отписать не могу, для того что дожидаюсь кораблей; а как они будут, о том никто не ведает, а ожидают вскоре, потому что больше трех недель отпущены из Амстердама; а как они будут, и я, искупя что надобет, поеду тотчас день и ночь. Да о единой милости прошу: чего для изволишь печалиться обо мне? Изволила ты писать, что предала меня в паству Матери Божией: такого пастыря имеючи, почто печаловать? Тоя бо молитвами и предстательством не точию <только> я един, но и мир сохраняет Господь. За сим благословения прошу.
От <Архангельского> Города2 августа в 14-й д<ень>.
Недостойный Петрушка.
Царица Наталия Кирилловна Петру, в 1693 году
Прелюбезному моему свету, радости моему. Здравствуй, батюшка мой, царь Петр Алексеевич, на множество лет! А мы милостию Божиею живы. Сотвори, свет мой, надо мною милость, приезжай к нам, батюшка мой, не замешкав. Ей, ей, свет мой! Велика мне печаль, что тебя, света моего радости, не вижу. Писал ты, радость моя, ко мне, что хочешь всех кораблей дожидаться, и ты, свет мой, видел, которые прежде пришли: чего тебе, радость моя, тех дожидаться? Не презри, батюшка мой свет, сего прошения, о чем просила выше сего. Писал ты, радость моя, ко мне, что был на море, и ты, свет мой, обещался мне, что было не ходить. И я, свет мой, о том благодарю Господа Бога и Пресвятую Владычицу Богородицу, общую нашу надежду, что тебя, света моего, сохранила в добром здравии. Да буди над тобою, светом моим, милость Божия, и вручаю тебя, радость свою, надежде своей Пресвятой Богородице, и мое грешное благословение.
Царевич Алексей Петрович отцу
Превеликому государю моему, батюшку. Здравствуй, радость мой батюшка, царь Петр Алексеевич, на множество лет! Сынишка твой, Алешка, благословения от тебя, света своего радости, прошу. А я, радость мой государь, при милости государыни своей бабушки царицы Наталии Кирилловны в добром здравии. Пожалуй, радость наша, к нам, государь, не замешкав; ради того, радость мой государь, у тебя милости прошу, что вижу государыню свою бабушку в печали. Не покручинься, радость мой государь, что худо писмишко: еще, государь, не выучился. За сим, государь мой радость батюшка, благословения прошу.
Царице Наталии Кирилловне, в 1693 году
Радость моя! По письму твоему, ей, ей, зело печалился, потому: тебе печаль, а мне какая радость? Пожалуй, сделай меня беднаго без печали тем: сама не печалься. А истинно, не заживусь. А словесно о нашем пребывании известит Федор Чемоданов. А у нас по се время все здорово молитвами твоими.
Царице Наталии Кирилловне, 8 сентября 1693 года
Вседражайшей моей матушке, царице Наталии Кирилловне. Изволила ты, радость моя, писать, чтоб я писал почаще: и я и так на всякую почту приписываю сам, только виноват, что не все сам. А что, радость моя, скорым путем не надселся <надорвался>:
От Города, сентября 8<-й> д<ень>.
Petru<s>.
Царице Наталии Кирилловне, 19 сентября 1693 года
Вседражайшая радость государыня матушка царица Наталия Кирилловна! Известно чиню, мы сего сентября 19-го поехали от Города к Москве в добром здоровьи молитвами твоими. И как чрез сие письмо изволишь уведомиться, не изволь больше писать, для того что многажды станут почтари разъезжаться в дороги ночьми, и от того будет сумненье, что письма [не] доходят. А я больше писать не буду; а чаю, что как не замешкаю. За сим благословения прося
Petrus.
Царице Наталии Кирилловне, 19 июня 1695 года
Паче живота моего телеснаго вселюбезной матушке моей. Да не прогневится, благородие твое, еже остах зде ночевати. Сие же пишу для ради безмерной милости твоея. Посем
Недостойный Petros.
Царица Евдокия Феодоровна Петру
1) Предражайшему моему государю-радости, царю Петру Алексеевичу. Здравствуй, мой свет, на многия лета! Пожалуй, батюшка мой, не презри, свет, моего прошения: отпиши, батюшка мой, ко мне о здоровьи своем, чтоб мне, слыша о твоем здоровьи, радоваться. А сестра твоя, царевна Наталия Алексеевна, в добром здоровьи. А про нас изволишь милостию своею напамятовать, и я с Олешанькою жива.
Ж<ена> т<воя> Д<унъка>.
2) Предражайшему моему государю свету радости, царю Петру Алексеевичу. Здравствуй, мой батюшка, на множество лет! Прошу у тебя, свет мой, милости, обрадуй меня, батюшка, отпиши, свет мой, о здоровьи своем, чтоб мне бедной в печалях своих порадоваться. Как ты, свет мой, изволил пойтить, и ко мне не пожаловал, не отписал о здоровьи ни единой строчки. Только я бедная, на свете безчастная, что не пожалуешь, не пишешь о здоровьи своем. Не презри, свет мой, моего прошения. А сестра твоя, царевна Наталия Алексеевна, в добром здоровьи. Отпиши, радость моя, ко мне, как ко мне изволишь быть. А спросить изволишь милостию своею обо мне, и я с Алешанькою жива.
Ж<ена> т<воя> Д<унъка>.
Дневник 1684-1689
П. Гордон
Родовитый шотландский дворянин Патрик Гордон (1635–1699) был одним из тех исторических персонажей, чей уход из жизни существенно влияет на дальнейший ход событий.
Генерал Гордон, пользовавшийся полным доверием и уважением царя Петра, умер в канун Северной войны. Есть достаточные основания предполагать, что в этой войне он мог сыграть ключевую роль.
Будь он жив в 1700 году, вполне возможно, что армия была бы куда лучше подготовлена к войне, а сражение под Нарвой закончилось бы с иным результатом. Именно генерал Гордон, талантливый военачальник, уважаемый в русской армии, уже сорок лет прослуживший в Московском государстве, мог возглавить армию, а не случайный, хотя и опытный австрийский фельдмаршал де Кроа, не знавший ни слова по-русски и отнюдь не горевший желанием занять этот пост в столь опасной ситуации.
До поступления на русскую службу двадцатишестилетний шотландец успел повоевать и в шведской армии против поляков, и в польской армии против русских и татар. Причем начинал рядовым кавалеристом.