Петр II
Шрифт:
– А я, князь, опять спрашиваю, почему должны?
– Да потому, что… Маруся нам не чужая.
– Как ты сказал, князь? – с удивлением воскликнул Лёвушка.
– Я говорю, что Маруся нам родная, и потому мы обязаны выдать ей приданое.
– Странные слова ты говоришь, князь, странные! Как может быть цыганкина внучка родственницей вам?
– Ты всё узнаешь, всё, только не теперь… Прошу, Лёвушка, не говори Марусе ни слова об этом.
– Эта таинственность, князь, удивляет меня.
– Потерпи, приятель!.. Говорю,
– Хорошо, князь, я верю тебе.
У дворца Храпунова дожидалась лихая тройка, запряжённая в расписные сани.
– Кони свезут тебя, куда надо, – сказал князь Иван, показывая на тройку.
Прежде чем ехать за своей возлюбленной, Лёвушка зашёл во дворец, попросил доложить о себе государю и был тотчас же принят. Пётр засыпал его вопросами, однако Лёвушка скрыл причину своей ссоры с князем Иваном и сказал только, что они лично повздорили, оба не в меру погорячившись, причём князь Иван рассердился и приказал его арестовать.
– Надеюсь, что ничего подобного больше не случится и ты будешь по-прежнему приятелем князю Ивану. Никаких ссор я не терплю! – строгим голосом проговорил император-отрок, отпуская Храпунова.
XIV
Со страстным нетерпением нёсся Храпунов к своей возлюбленной на тройке лихих коней. Ею управлял молодой ямщик, а рядом с ним сидел лакей князя Ивана, Игнат, которому было приказано доставить Храпунова в лесные княжеские хоромы. Не раз спрашивал Лёвушка о том, скоро ли они приедут, и наконец услышал от Игната:
– Скоро, скоро, барин!.. Вот, видите, вдали лес виднеется? В нём-то и находятся княжеские хоромы.
– Да ведь до этого леса, пожалуй, добрых пять вёрст будет.
– Где, и трёх не будет… Ну, ты, чего спишь? Приударь коней-то! – крикнул Игнат ямщику.
Тот натянул вожжи, гикнул, и кони понеслись так, что у путников даже дух захватывало, в глазах мутилось. Вот они врезались в вековой сосновый лес, и между деревьями показалась крыша лесных хором.
Ямщик с большой проезжей дорога свернул на узкую, ведущую прямо к хоромам, и у ворот круто осадил коней.
– Здесь? – отрывисто спросил у Игната Храпунов, выпрыгивая из саней.
– Здесь, пожалуйте. Вот и сам дядя Гаврила, – проговорил Игнат.
В самом деле, навстречу приехавшим поспешно вышел к воротам лесничий Гаврила Струков.
– Кто это? – спросил Лёвушка, показывая на Струкова.
– А это будет здешний лесничий.
– Так у него Маруся?
– Так точно, господин, пожалуйте в хоромы. Что же ты, дядя Гаврила, стоишь, как пень? Веди в хоромы господина офицера.
Но лесничий Струков не тронулся с места; он был мрачен и чем-то сильно встревожен.
– Гаврила, да что же ты?.. Что с тобою подеялось?.. Наш господин, князь Иван Алексеевич, приказал тебе, не мешкая, с господином офицером отпустить гостью…
– Её нет, – мрачно
– Как, Маруси здесь нет, нет? – меняясь в лице, воскликнул Лёвушка.
– Нет… ушла она тайком, и моя Анютка с нею убежала, – понурив голову, тихо ответил Гаврила.
– Ушла… тайком?.. Быть не может! Куда же уйти, куда? Что же ты молчишь, старик? Говори! – не спросил, а простонал бедняга Лёвушка.
– Куда она ушла – я не знаю, не ведаю.
– Нет, ты врёшь, старик!.. Ты знаешь, где моя Маруся… Тут какой-нибудь обман! Верно, ты, выполняя приказ князя Ивана, припрятал куда-нибудь Марусю?
– Куда мне её припрятать? Да и зачем? Князь Иван Алексеевич мне на то приказа не давал.
– Не поверю тебе, старик!.. Ты и твой князь, вы оба – злодеи! Я силою заставлю тебя сказать правду, заставлю, – с гневом и отчаянием крикнул на лесничего Лёвушка.
– Ты, господин, надо мной не властен: я не боюсь тебя! Провинился я, точно, только не пред тобою… Тебя, господин, я не знаю, а вина моя – пред князем, что плохо стерёг я гостью и дал ей убежать из хором, да ещё девку мою сманить, – хмуро проговорил Гаврила.
– Когда же ушла гостья? – спросил у лесничего княжеский дворовый Игнат.
– Сегодня утром. Встал я рано и пошёл с дозором в лес; ходил я долго, вернулся в хоромы, почитай, к обеду, стал звать Анютку, дочку, – не откликается; я наверх к гостье, думал – там Анютка, подружилась она с гостьей-то, вместе с нею в одной горенке и спала. Вхожу наверх, а там нет ни гостьи, ни Анютки; обеих и след простыл. Я на двор, стряпуху спрашиваю, работника, не видали ли они Анютки с гостьей. «Не видали, – говорят, – двором никто не проходил». А ворота у нас и днём и ночью на запоре.
– Как же они ушли, если ворота были на запоре? – прерывая Гаврилу, спросил Храпунов.
– Через изгородь садовую перелезли. Следы на снегу видны.
– Ты бы по следам и шёл искать беглянок, – промолвил дворовый Игнат.
– Я и пошёл по следам. Они вывели меня на проезжую дорогу, а тут и потерялись. Сам я искал беглянок, только недавно воротился; а работники и по сей час в лесу их ищут.
– Господи!.. Зимой, в лесу… заблудятся, замёрзнут, – чуть не со слезами проговорил молодой офицер.
– Ну, моя Анютка лес знает как свои пять пальцев, не заблудится. Одно только опасно: на зверя не наткнулись бы они. Волков голодных теперь по лесу шляется много. Долго ли до беды?
– Надо искать; я до тех пор не успокоюсь, пока не обследую всего леса. И вы, Гаврила и Игнат, оба со мной поедете, – проговорил Лёвушка, садясь поспешно в сани.
Долго искали они Марусю и Анютку: весь лес осмотрели, где на лошадях было нельзя – пешком ходили, вязли в снегу, но нигде не напали на след беглянок: обе они как в воду канули. Так в лесные хоромы ни с чем и вернулись; а оттуда Лёвушка Храпунов в Москву поехал.