Петр Великий (Том 2)
Шрифт:
Когда стало совсем темно, он не выдержал, поплёлся к мерцавшему огоньками пригороду. Добравшись до первой избёнки, он хотел уже взяться за ручку двери и вдруг оторопел. Ему отчётливо послышался голос Луки Лукича.
Он метнулся к соседнему двору, но и тут услышал голос хозяина.
– Свят, свят, свят! Наваждение! – перекрестился он и побежал дальше.
Так подкрадывался он то к одной избёнке, то к другой, пока наконец не заснул у чьего-то порога.
Утром он проснулся на куче тряпья, в крохотной горничке. Над
– Пожуй, внучек, – сунул он ему заплесневелую корочку и головку чеснока.
В один присест проглотив подаяние, мальчик жалостливо уставился на неожиданного благодетеля.
– Аль маловато?
– Корочку бы ещё.
Старик подумал и отдал последний кусок.
– Кушай, внучек, за упокой Колюшки и Аннушки. Видно, Бог послал мне тебя заместо упокойничков моих. – И, слезливо заморгав, спросил: – Сирота?
– Сирота.
– Ну, выходит планида [279] тебе жить у меня.
279
Планида – гороскопическая «планета», судьба.
– Я и то проситься хотел…
Поговорив с приёмышем, старик собрался в дорогу.
Васька увязался за ним. Шли они медленно, сторонкою, почтительно уступая дорогу прохожим. В одной руке старик держал клюку, другая покоилась на Васькиной голове. За спиною болталась сума.
За разговором они незаметно подошли к свалке.
Работа старика была незатейливая, и Васька скоро освоился с ней. Не чувствуя брезгливости, он по грудь тонул в навозе и мусоре, ловко выбирая различное тряпьё. За каких-нибудь два часа сума была полна.
– Доброго помощничка послал деду Онуфрию Бог! – похвалил старик. – Внучки мои, царство небесное, Коленька с Аннушкой вдвоём мене добывали, чем ты один.
В тот день Онуфрий, трижды сдавший добычу на бумажную мельницу, заработал без малого две с половиной деньги.
– Только-то! – почесал Васька переносицу. – А я, бывало, в хороминах за ночь и сыт, и пьян, и алтын добывал.
Онуфрий вздохнул.
– От наших трудов праведных не наживёшь палат каменных…
– А ты за другое возьмись.
– Где, внучек, другое найдёшь.
И старик без тени ропота поведал мальчику о том, как живут на Москве убогие, как подкрался неожиданно голодный мор, как целыми семьями мрут люди.
– Вот и Коленька с Аннушкой тож на прошлой неделе убрались. Сами голодные, а животы большие, словно бы мешок хлеба съели.
Васька подозрительно щурился и думал про себя: «За эдакую гору две с половиной деньги… Лукавит! Не инако обсчитать меня норовит».
На другой день он упросил Онуфрия взять его с собой на мельницу.
Воочию убедившись, что старик не утаивает денег, мальчик призадумался. Восторг от «валявшейся под
Ваське скоро надоело занятие тряпичника. И вот как-то ночью, убедившись, что Онуфрий спит, он потихоньку нашарил кисет с деньгами, отсчитал половину стариковских сбережений себе и навсегда покинул избу.
Утром он пришёл на фабрику компанейщиков Турки, Цынбальщикова, Нестерова и полковника Безобразова.
– Сиротина я, – поклонился он в пояс мастеру. – Возьми, Христа для, в ученье, дядинька.
Его охотно приняли и на первый день предоставили самому себе, воспретив лишь уходить за ворота.
Васька долго бродил вдоль высокого забора, подглядывая щёлочки – изучал новое место, пока усталость не загнала его в избу.
– Фу ты! – ужаснулся он. – Словно сызнова на свалку попал!
Вдоль стен низкой клетушки тянулись заваленные тряпьём нары. На земляном полу тлели бугры гниющего сора. Крысы свободно расхаживали по избе, и когда мальчик притопнул на них, ощерились и поползли на него.
Одним прыжком Васька выскочил на двор. Из амбара доносились сдержанные голоса. Васька приоткрыл дверь и робко заглянул внутрь. В кирпичном тройном горне стояли три котла, в которых варился щёлок для беления полотен. У котлов с мешалками в руках стояли, согнувшись, голые до пояса работные. Лица их были до того красны, что казалось, будто с них содрали кожу. Из разъеденных щёлоком глаз непрестанно лились слёзы. «Чего это они плачут?» – недоумённо подумал Васька, но тут же сам потёр кулачками зачесавшиеся глаза.
– Побудь, побудь, – улыбнулся кто-то. – Так наплачешься, всю жизнь доволен останешься.
Тут Ваське не понравилось. Хлопнув дверью, он отправился дальше, в двухэтажную светлицу, где находились главные мастерские.
Никогда не виданные станы привлекли его внимание. «Тут мне и быть», – решил он про себя и осторожно прикоснулся к руке женщины:
– Можно, тётинька, с тобой робить?
Работные переглянулись между собой.
– У нас тут везде можно. Всюду не нарадуешься, малец.
Васька рукою погладил край стана. Но в то же мгновение его шлёпнуло по затылку.
– Шкуры! – заревел над ним чей-то бас. – Я вам покажу разговор!
Кое-как придя в себя, мальчик забился в дальний угол двора и там просидел допоздна – до тех пор, пока его не позвали вечерять в избу, где он так испугался крыс.
Глава 2
СТАРАТЕЛЬНЫЙ УЧЕНИК
Компанейщики строго распределили между собою обязанности. Цынбальщиков и Нестеров ведали работными, выдавали сырьё, следили за порядком на фабрике, а Безобразов занимался сбытом готового товара.