Петров и Васечкин в стране Эргония. Новые приключения
Шрифт:
К счастью, работать было не тяжело – почти безветрие. К разреженному холодному воздуху все привыкли и чувствовали себя вполне хорошо.
Измерения произвели в нескольких точках. Время от времени партия возвращалась в вездеход – обогреться, подкрепиться, отдохнуть. Путешественники перебрасывались короткими фразами, распоряжения профессора Васечкина выполнялись точно и быстро.
До обеда оставался час. Игорь Петрович предложил пройти вперёд и вверх к юго-западу, на расстояние полкилометра от вездехода. Здесь лежал плотный снег, но профессор призвал
– Дрожащий, гибельный мосток!.. – с пафосом провозгласил Владик Дружинин.
– В смысле? – спросил идущий вслед за ним Петров.
– В смысле «Евгений Онегин». Не читал?
– Ну почему не читал? – обиделся Петров. – Я книги люблю. Просто мы ещё этого «Онегина» не проходили.
– «Евгения Онегина» в девятом проходят, – сказала всезнающая Маша. – А мы ещё только в шестой перешли.
– Вот именно! – обрадовался поддержке Петров.
– А что там с мостком-то? – спросил Васечкин.
– С мостком? – рассмеялся Владик. – Это сон героини поэмы, Татьяны. Пятая глава.
И он прочитал:
И снится чудный сон Татьяне.Ей снится, будто бы онаИдёт по снеговой поляне,Печальной мглой окружена;В сугробах снежных перед неюШумит, клубит волной своеюКипучий, тёмный и седойПоток, не скованный зимой;Две жёрдочки, склеены льдиной,Дрожащий, гибельный мосток,Положены через поток:И пред шумящею пучиной,Недоумения полна,Остановилася она.– Здорово! – сказала Маша. – А дальше?
Но ответить Владик не успел. Раздался громкий резкий звук, напоминавший выстрел. Горы ответили многократным эхом.
– Что это? – испуганно спросила Маша.
– Это где-то обвалился снег, – объяснил шедший впереди Игорь Петрович. – Может быть, и очень далеко. В плотной снежной среде звук распространяется, практически не поглощаясь, иногда на сотни километров.
Они зашагали дальше.
– «Онегина» ведь Лермонтов написал? – небрежно спросил Петров у Владика.
При этом оглянулся, чтобы убедиться, что Маша слышит вопрос. Ему хотелось, чтобы она оценила его познания в литературе.
– Правда, Владик?
– Ты что, Вася! – обернулся Владик. – Ну какой же это Лермонтов! Это…
Он не договорил, вместо этого неожиданно вскрикнул и исчез. Он всё-таки провалился в трещину.
Игорь Петрович бросился к отверстию. Отчаянно крикнул:
– Жив? Владик?
– Жив! – донеслось из тёмной глубины.
– Это я виноват! – корил себя профессор. – Надо было всем связаться верёвкой!
Тем временем подбежали остальные. Тут же нашлась и верёвка.
– Ты
– Похоже, что сам не выберусь! – закричал снизу Владик. – Меня тут заклинило между льдинами! Но никаких серьёзных повреждений, кажется, нет. Ушибы только!
– Я его достану, Игорь Петрович! – вызвался Федя.
– Нет уж, – возразил профессор. – Я виноват, я его и вытащу. Володя, – обратился он к Пашковскому, – одолжи мне свой молоток. Обвязывайте меня!
Его крепко обвязали верёвкой и как следует расширили отверстие.
Игорь Петрович спустился вниз к Владику на глубину метров в семь.
Владик полусидел-полулежал на ледяном уступе. Левая нога его застряла в узкой щели. В трещине стоял зеленоватый полумрак, свет проникал только через отверстие, пробитое телом Владика и расширенное спасателями. Правее уступа щель шла наклонно, потом обрывалась. Дальше была только бездонная глубина.
Васечкин-старший посмотрел вниз и присвистнул.
– Ничего себе! Ты знаешь, что средняя толщина льда в Антарктиде достигает двух с половиной километров?
Владик улыбнулся. И поморщился от боли.
– В курсе, – сказал он. – Если бы не этот уступ… Страшно подумать, что бы со мной было!
– Так с тобой всё нормально? – спросил профессор.
– По-моему, да. Если поможете мне освободить ногу, я встану. Перелома, мне кажется, нет. Так, чуть побаливает, и всё.
Но освободить ногу оказалось не так-то просто.
Игорь Петрович орудовал Володиным геологическим молотком, осколки льда летели во все стороны.
– Я идиот! – с досадой сказал Владик. – Я же понимал, что тут могут быть трещины. Думал, что снег выдержит.
– Не будем говорить об идиотизме, – усмехнулся старший Васечкин. – Я в этом смысле вне конкуренции. Начальник партии! Тебя не тошнит?
Он боялся сотрясения мозга.
– Да нет, – успокоил его Владик. – Я падал вместе со снегом и на снег.
Нога наконец освободилась. Профессор ощупал её. Перелома действительно не было. Видимо, и связки целы.
– Ты счастливо отделался! – сказал он Владику.
Оба глянули в чёрную пропасть. Владик сбросил туда кусок льда – удара они не услышали.
– Я здорово испугался, когда падал, – признался он. – А помните, у Ломоносова – в его «Вечернем размышлении о божием величестве при случае великого северного сияния»?
И он тут же, забыв о больной ноге, начал вдохновенно читать:
Лице свое скрывает день;Поля покрыла мрачна ночь;Взошла на горы чорна тень;Лучи от нас склонились прочь;Открылась бездна звезд полна;Звездам числа нет, бездне дна.Песчинка как в морских волнах,Как мала искра в вечном льде…