Петрович, Повелитель Вселенной
Шрифт:
Про Длинного Петрович вспомнил, наблюдая за повседневной жизнью гуанчей. Мелькнула у него мысль поселиться в одном из племен, пожить жизнью по заветам Жан-Жака и Гринписа. Про гуанчек он читал, что их считали красивыми, и в самом деле были экземпляры очень даже ничего.
Но.
Фактически это жизнь травоядного. Деревня она и есть деревня, только и того, что не среднерусская равнина, а Тенерифе. И что в этой деревне делать? Козам хвосты крутить?
Одно дело в заточении вынужденном пребывать, другое - в добровольные отшельники податься.
Точнее, даже не в отшельники, а в козопасы.
Или
Читал как-то давненько Петрович роман Лу Сулитцера "Зеленый король" о некоем хитроумном комбинаторе, который в перерывах между созданием новых фирм и зарабатыванием очередного миллиона уходил на полгода в сельву и жил там с индейцами. Хорошо как литературный прием. А в реальность такого варианта Петровичу совсем не верилось.
Недельку-другую так пожить - куда ни шло. Вроде как в отпуске побывал. Но полгода... И ритм жизни, и задачи, и направленность мышления настолько разные, что совмещать это все, мягко говоря, сложно. И не очень понятно, зачем.
Так что остаются гуанчи вариться в собственном соку. Не бывать великой империи гуанчей. Не в этот раз, не в этой жизни.
4. Командующий. Канары - Испания. Неизвестно когда.
"Флеш-Рояль" взял курс на Испанию.
Срочную Петрович служил в пехоте. Из сержантов в генералы - это по-нашему. А вот имеет ли он право присвоить себе звание адмирала? Вопрос серьезный. С одной стороны, командовать такой громадой может только адмирал. С другой - генерал звание сугубо сухопутное и в море неуместное. Изворотливая память подкинула фигуру Черчилля, любившего рядиться в мундиры разных родов войск.
Петрович пожалел, что косная военная машина не придумала специального красивого слова для командующего ВВС. А как было бы здорово: на суше генерал, в море адмирал, а в небе еще кто-нибудь.
Более всего свежеиспеченного адмирала волновала возможность встречи в море с туземцами - хроноаборигенами?
– местными, одним словом. Их, во избежание ненужных слухов и сплетен, пришлось бы топить, да еще и следить, чтобы ни один не доплыл до бережка. А это противоречило, в общем-то некровожадной, натуре Петровича. То есть не то чтобы он был пацифистом, но если убийств можно избежать, то почему их не избежать?
Тем более, что у беспилотников ресурс был практически вечным.
Однако недаром говорится в страховых документах - "и неизбежные на море случайности". Беспилотник заметил корытце, на котором двое горемык собирались отдавать богу душу. Собственно, Петрович успел в последний момент: по оценке диагноста еще пара часов, и негры умерли бы от обезвоживания.
Конечно, Петрович предполагал, что лечебный комплекс должен уметь многое, но реальность превзошла все ожидания. Превратить негров в японцев, снабдив их работающими жабрами, не составило для агрегата никакого труда. Ну и омоложение функционировало на "отлично". В подростков негры прервались без всяких осложнений. Петрович подозревал, что и до эмбриональной стадии можно было бы дойти. Но не рискнул. Причем, по уверениям лечебного комплекса, носившего теперь гордое имя "Айболит", на уровне развития разума, памяти, психики превращения никак не сказывались. Разумеется, если не задавать их специально.
Ну и видимо, что бы добить
Фактически "Айболит" с клонирующим аппаратом, названном, естественно, "Долли", гарантировали Петровичу бессмертие.
От открывающихся перспектив генерал-адмирал пришел в возбуждение необычайное. Будущее начинало, прочерчиваться, несколько иначе.
Негров Айболит подлатал, насколько было возможно. Единственное, зубы не стали новые отращивать и шрамы с тела убирать, чтобы вопросов не возникало. Отбуксировали их корытце поближе к африканскому побережью и, не медля, направились к берегам Испании.
В конце концов Петрович узнал, какое сегодня число.
Воскресенье. 19 июня. 918 год.
Или 2 мухаррама 306 года хиджры
5. Командующий. Испания - Азоры - Испания. Лето 918 г.
Предстояло крепко подумать. Для думания были избраны Азорские острова, полностью безлюдные.
Полиморфы выстроили Петровичу небольшое бунгало, в котором он и принялся насиловать мозг.
"И начинанья, взнесшиеся мощно,
Сворачивая в сторону свой ход,
Теряют имя действия".
Шекспира Петрович не любил. А цитату запомнил по прочитанному еще в детстве "За миллиард лет...". Проблема любого правителя - продолжатели. Случаев в истории, когда сынок здраво и толково продолжил бы дело папки, очень немного. А уж чтобы и внучек на уровне оказался, это все равно как джек-пот сорвать.
– Не "Миллиард...", а "Гамлет" Шекспира. А Стругацкие цитировали в "Трудно быть Богом", правда поменяв "имя" на "время", - уточнил искин.
– Неважно. Непринципиально.
А вот клонирование делало проблему качества наследников несущественной. И можно планировать грандиозную цель на несколько поколений. Да что там поколений, на несколько веков, лишь бы интерес к жизни или к цели не утратился. Хотя и это можно компенсировать, если Айболит не врет.
Петрович принялся припоминать известных ему бессмертных.
Горец, само собой. Дункан МакЛауд, который "остаться должен один". Совершенно бессмысленная и бесполезная жизнь.
Агасфер. Ну, такому бессмертию не позавидуешь, и, опять-таки, практически бесполезный вариант.
Кащей. Смерть в яйце, крыльце, стрельце и венце.
Бог-Император Лито II. Крутой парень, и все очень ловко устроил.
Но быть бессмертным среди смертных крайне опасное мероприятие. Они будут немножко обижаться и немножко завидовать. И так или иначе попытаются любую династию свергнуть. Неважно, насколько позитивно будет правление, просто из вредности.
Значит, правление должно быть тайным. Хроники Акаши, сионские мертвецы. Бильдербергский клуб и все такое.
– Мудрецы, - снова влез с поправкой искин.
– Что?
– Мудрецы сионские, а не мертвецы.
– Невелико отличие, сегодня мудрецы, а завтра мертвецы. Черт, сбил меня своими мертвецами.
– Это не мои мертвецы!
– Заткнись, чурка электрическая! Да, так о чем это я...О власти.
О власти. Любопытно, не успел получить бессмертие, даже в "Айболите" еще не пролечился, а уже себя в роли мировой закулисы распредставлялся. А вот скажи, дорогой Петрович, зачем тебе власть?