Петрушка – душа скоморошья(Бывальщина)
Шрифт:
Михайло долго ещё развлекал собравшихся. А потом Петруха обрядился козой: надел на голову мешок, который заканчивался козлиной головой.
Рыжий поводырь начал выбивать на бубне дробь, «коза» заблеяла и принялась бодать медведя.
Медведь зарычал, встал на задние лапы, начал за «козой» бегать.
«Коза» оказалась увёртлива — Михайло едва успевал поворачиваться.
В конце концов «коза» и медведь вместе стали плясать под музыку, а зрители им подпевали.
Медведь снял с тощего скомороха шляпу с пером и пошёл со шляпой по кругу — деньги
сняв «козу», закричал Петруха, —
Того схватим за рога: Кто не даст гроша — У того тоща душа!..Если кто давал что-либо съедобное, медведь тотчас же отправлял еду себе в пасть и низко кланялся.
Рыжий поводырь весело покрикивал:
— Я тоже голодный, у меня живот холодный!
И стоило Михайле замешкаться на мгновение, как поводырь ловко выхватывал из медвежьих когтей то пирог, то рыбину, то кусок сала.
Медведь урчал, сердился, топал ногами. Толпа хохотала.
Потом выступал тощий скоморох — он показывал фокусы и жонглировал крутыми яйцами.
Великан Потихоня показывал свою силу, а Петруха плясал на руках.
…А в это время недавний скоморохов попутчик находился в тёмных сенях дома полонского воеводы Трифона Архарова и ждал, когда воевода позовёт его к себе.
Воевода же с гостями сидел за широким столом, на котором дымились стопы свежих блинов.
Хозяин и гости уже опорожнили не один бочонок мёда и браги, настроение у них было отменное.
— Сказывают, скоморохи в город явились, — молвил кто-то из гостей.
— Богохульники, воры, адово исчадье… — запыхтел толстый поп, едва не подавившись блином. — Гореть им в адском огне, слугам антихристовым…
— Чего тебе? — недовольно спросил подошедшего слугу воевода. — Что ты вокруг меня вьёшься как ворон?
— Дозволь, боярин, слово молвить, — поклонился до полу слуга, искоса поглядывая на гостей.
— Благослови ты его ковшом по лбу! — посоветовал воеводе толстый поп. — Пусть ведает, как мешать трапезе! — И, промахнувшись спьяну, попал блином вместо рта себе в бороду.
— Дело! — хватая тяжёлый ковш, усмехнулся воевода.
— Ярёмка явился!.. — прильнув к уху воеводы, скороговоркой прошептал слуга.
Воевода выпустил ковш. Тряхнул головой, сгоняя хмель. Ответил тихо, чтобы любопытный попик не расслышал:
— Проведи его ко мне в покои, пусть ждёт…
«ВОЕВОДА-БАТЮШКА»
…А как наш воевода во тереме сидит,
Во тереме сидит, думу думает,
Думу думает, развесёлую…
В доме воеводы всё было жирное да толстое — и собаки, и слуги, и приживалки, и воеводины дочки, и сама воеводиха. Даже мышей
Двери смазывали жиром — чтобы не скрипели. Половицы натирали жиром — чтобы блестели, замки сундучные — чтобы не ржавели. В доме всё было словно салом облепленное — липучее да скользкое.
Ярёмка, невзрачный плешивый мужичонка в рваном зипуне и старых лаптях, приведён был в боярские покои. Он сел на пузатую, блестящую в мерцании лампад лавку. Лавка оказалась скользкой. Ярёмка чуть с неё на пол не съехал. Однако приноровился, усидел.
Тепло разморило Ярёмку. Вздремнул в полглаза. Не услышал, как вошёл воевода.
Воевода был строен и статен. Чужим казался в своём толстом и жирном доме. Борода расчёсанная — серебро с золотом. Ходил легко — половица не скрипнет.
Ярёмка сквозь сладкий, липкий полусон увидел вдруг перед собой сверкающую, холёную воеводскую бороду, сноровисто соскользнул с лавки, поклонился так истово, что чуть в живот боярину головой не въехал.
— Ну, холоп, что скажешь? — спросил ласково воевода.
Ярёмка заговорил сбивчиво, то и дело жалуясь на нищету свою, стараясь выклянчить у воеводы подачку поболе.
Воевода сел на лавку под образа. Поглаживал бороду пальцами, думал, Ярёмкин рассказ в порядок приводил.
Получалось любопытно: холоп Ярёмка, который не пахал, не сеял, а был на оброк отпущен — добывал себе пропитание, а хозяину деньги где мог и как хотел, — кажется, опять богатое дело нащупал. Ловкий малый этот холоп! Который раз князю хорошие деньги приносит!
Подобрали замерзающего Ярёмку на дороге скоморохи. Отогрели, отпоили. Назвался Ярёмка нищим, чтоб легче в доверие к своим спасителям войти.
День за днём, село за селом — привыкли скоморохи к «нищему».
А Ярёмка зря времени не терял, всё разнюхивал, да подслушивал, да присматривался: нет ли у ватаги денег накопленных, не замышляют ли весёлые люди какого дела выгодного.
Разнюхал Ярёмка, что деньги у ватаги есть. И немалые.
Скоморохи бывали разные. Одни имели хозяйство в каком-нибудь селе и бродили только зимой — подрабатывали.
Другие, как трава перекати-поле, бродяжили всю жизнь, стараясь к старости хоть что-то на жизнь скопить. У таких скоморохов всегда всё имущество при себе — случалось, что и деньги попадались. Но с ватагой Потихони дело обстояло особо.
Ей были доверены деньги-выкуп, собранные многими скоморошьими ватагами, чтобы в городе Колядец у боярина Безобразова выкупить скоморохов.
Бояре да воеводы часто так делали: заманят к себе ватагу в дом да и посадят в яму. Потом объявляют: платите выкуп, тогда снова белый свет увидите.