Петтер и поросята-бунтари
Шрифт:
Что такое происходит в Дальбу?
Когда владелец кондитерского киоска Стенли Гроберг появляется ни свет ни заря на кухне, перед ним на столе стоит бутылка всем известного лимонада «Цинго» и тарелка с леденцами. «Что за чёрт?» — удивляется он. Потом он находит записку. «Кончай продавать свою отраву. Поросята-бунтари».
Нет, что же это на самом-то деле происходит?
Когда председатель муниципалитета Густав Цеттерблум собирается облачиться в свой строгий синий костюм, чтобы отправиться на одно из своих бесконечных заседаний, он обнаруживает на правом лацкане
— Э? Что такое? — недовольно кривится он. А когда он лезет в карман за платком, чтобы вытереть вспотевший лоб, то обнаруживает там странную записку: «Не выставляй детей из игры. Мы тоже хотим участвовать и требуем слова. Поросята бунтари следят за тобой».
Что же это, в конце-то концов, происходит за шатким стенами лачуги под мостом? Уж не в самом ли деле там засела Полиция безопасности? Уж не из её ли штаб-квартиры слышится эта спотыкающаяся музыка взбесившегося пианино?
Нет, там засели всего лишь мы со Стаффаном. Мы не теряли времени даром. Сидя у коптящей керосиновой лампы, мы разрабатывали планы наших операций и писали наши записки, с которыми потом крались ночью по посёлку и оставляли их на кухонных столах, в карманах, в почтовых ящиках, на дверях и на окнах. Слухи о Поросятах-бунтарях быстро распространились по Дальбу. У жителей Дальбу тем для разговоров было не так уж много, поэтому слухи эти ещё и сильно преувеличивались. Близорукий Янссон сообщил, что он собственными глазами видел диковинное гигантское существо, полусвинью, получеловека, которое ночью во вторник сидело у самой телефонной будки и выло на луну. «У меня просто волосы встали дыбом», — сказал он и потёр свою лысину.
Так уж ему все и поверили! Нет, конечно. Но двери и окна стали всё же закрывать на ночь. Не то чтоб кто-нибудь очень испугался, но мало ли что. Осторожность никогда не помешает.
Зато я, честно говоря, немножко струхнул. До сих пор нам всё сходило с рук. Но я прекрасно понимал, что рано или поздно кто-нибудь на нас обязательно наткнётся, и всё раскроется. А мне вовсе не хотелось, чтоб меня потащили в суд к тому самому судье, который разбирал дело Бродяги. Чуяло моё сердце, что судья не стал бы смеяться нашим проделкам, хотя всё это, конечно, было очень смешно и совсем безобидно. По-моему, он не отличался особым чувством юмора.
— Мне кажется, пора нам поставить точку, надо переждать, — сказал я Стаффану. — По-моему, запахло жареным.
— Я тоже так думаю, — согласился Стаффан. — Придётся устроить перерыв. Хотя, вообще-то говоря, что уж мы такого особенного сделали? Безобидные проделки. Но мы становимся слишком заметными фигурами. Ладно. Ещё одна маленькая операция — и хватит. Будет в самый раз.
…В ту ночь нашей «дичью» оказалась Хедвиг.
Мы сами толком не знали, куда же нам направиться. На этот раз мы вышли на свою ночную охоту без определённой цели. И без готовых записок в карманах. Мы положились на волю случая: авось что-нибудь подвернётся. Нельзя же было просто взять и отступиться. Надо было как-то достойно завершить кашу деятельность.
Если
Так вот, в ту самую ночь мы и наткнулись на Хедвиг.
Но сначала мы наткнулись на дядю Янссона.
Он торчал зачем-то в подворотне одного там дома на площади. Шляпа надвинута на самые глаза, а воротник пальто поднят. Руки в карманах. Он очень старался быть незаметным. И он не отрываясь смотрел на зелёную телефонную будку.
Дураку было ясно, что он поставил себе задачу раскрыть этой ночью Поросят-бунтарей. С терпением, достойным самой Полиции безопасности, он не спускал своих утомлённых, близоруких глаз с объекта наблюдения. При малейшем признаке появления Поросёнка-бунтаря он настиг бы его одним прыжком, как пантера.
— Дядя Янссон, дядя Янссон, — простонал Стаффан дрожащим голосом, будто он дико чего-то перепугался.
— Тссс! — прошипел дядя Янссон из своей тёмной подворотни.
— Миленький дядечка Янссон, — продолжал Стаффан ужасно жалобным голосом. — Спасите нас!
— В чём дело? — сказал дядя Янссон уже нормальным голосом.
— Эт-ти нахальные по-поросята, — выдавил, заикаясь, Стаффан.
— Эти розовенькие поросята охотятся за нами, — подключился я.
Дядя Янссон потёр руки и посмотрел на нас горящим от нетерпения взглядом частного детектива.
Зачем нам понадобилось его дурачить? С другой стороны: почему бы и нет? Если подумать, мы его даже, можно сказать, выручали: теперь ему будет что рассказать любопытным гражданам Дальбу, и при этом не надо будет морозить себе ноги и помирать со скуки в тёмной подворотне.
— Это было около гаража Аронсона, — стал сочинять Стаффан. — Их было две штуки. Такие огромные-преогромные, прямо как медведи. Луна как раз только вышла из-за туч, и мы видим — стоят. Прямо у въезда в гараж. Они сразу будто раздулись, и вместо носа у них стали такие огромные пятачки. А руки превратились в свиные копыта. И как глянут на нас своими свиными глазками — у нас прямо душа в пятки. И вдруг как хрюкнут! Угнетатели, говорят, ещё попомнят нас! Он вот тоже слышал.
— Гм, — сказал дядя Янссон, — явное преувеличение. От страха вам померещилось и то, чего не было. Но как говорится, нет дыма без огня. Вы вот что, ребятки: бегите-ка вы домой и ложитесь спать. Я беру это дело на себя.
— Дядя Янссон, вы только, пожалуйста, никому не говорите. Обещаете? Не рассказывайте никому, что это мы их увидали. А то они нам ещё отомстят.
— Можете не бояться, — сказал дядя Янссон. — Ни словечка никому не скажу. А теперь марш по домам.
И с этими словами дядя Янссон направился к гаражу Аронсона. Он шёл мелкими, крадущимися шажками, каждую минуту ожидая какого-нибудь неприятного сюрприза. А мы отправились своим путём — Поросята-бунтари вышли на свою последнюю охоту в Дальбу. Если б мы только могли, мы раздулись бы до огромных размеров и, обратив свои пятачки к тёмным окнам, завизжали бы таким страшным визгом, что навсегда заткнули бы рот пронзительной фабричной трубе Голубого.