Певец из Кастагвардии (Онд - 2)
Шрифт:
Пахнущий болотом и зверями Харле извинился за то, что вынужден так скоро их оставить. Вскоре они услышали снизу его свист, как будто Харле подзывал собаку. Звук копыт, чавкающих по грязи, послужил ответом: это возвращались лошади бельбидийцев. Халь был очень рад увидеть свою Тайну живой и невредимой, и даже рунный меч по-прежнему был у ее седла. Харле подхватил меч и снизу вверх бросил его Халю.
Тот ловко поймал меч и извлек его из ножен, ласково провел ладонью по гладкому металлу. Потом перевел взгляд на старика, державшего кукушечье яйцо.
– Кто
– С нас взяли слово, что королевским указом мы никого не пропустим через болото, - отозвался тот, перебирая жесткие косички на своей бороде.
– Кто взял с вас слово?
Старик смотрел на меч в руке Халя словно на змею.
– Ну, люди короля. Они проезжали здесь в начале прошлого месяца. Конечно же, нам велели никому не говорить об этом... А мы уже проговорились вам.
– Они вас простят, - ровно отозвался Халь.
– У вас не было выбора.
Болотный народ тревожно завозился.
– Мы же просто слуги, - извиняющимся тоном сообщил старик.
Брид взяла его за руку и ласково сжала.
– Послушай меня, добрый человек...
– Робин, - представился он.
– Робин Длинный Шест.
– Робин, те люди, что проезжали здесь до нас, были злодеи. Они похитили дочь короля Дагонета. Если вы поможете нам ее освободить, король будет доволен. Вы знаете, куда они поехали?
– Конечно, знаем. Мы знаем все, что делается на нашем болоте, обиделся Робин.
– Но те люди сказали, что король нас всех казнит, если мы проболтаемся.
Он беспомощно развел руками.
– Откуда вы знаете, что это были посланцы короля?
– подал голос Абеляр.
– Юная леди и большой человек показали нам королевскую печать.
– Интересно, - отозвался Абеляр.
– До чего же предприимчивые люди! Если принцесса Кимбелин и принц Тудвал показали печати, что же делал Ренауд?
– И зачем ему было помечать деревья своим знаком?
– добавил Халь.
Торра-альтанцы погрузились в напряженное молчание. Тишину нарушило покашливание сухонькой старушки. Кеовульф с интересом взглянул на нее и спросил:
– Кто вы?
– Я - мать Харле, - ответила она.
– Но вы так похожи на... Ну, в общем, на эту старую иву. Я был во многих землях Кабаллана и встречал много странного народа, но никогда мне не попадался человек, так похожий на дерево.
– Разве?
– Старушка задвигала кустистыми бровями.
– Да уж, пожалуй, верю, что не встречал. Видно, ты не слишком долго жил и не слишком далеко путешествовал. Нас таких очень мало. Мы - долгоживущий народ, так же как и наши двойники в Иномирье, только их работа - управлять, а наша - служить. Но у нас тоже есть некоторые силы.
– Она обернулась к болотному народу.
– Мы договорились, что если эти добрые люди добудут для вас ценнейшее кукушечье яйцо, вы отпустите их. Теперь выполняйте свое слово.
– Отпустить - это одно, а помогать - совсем другое, - возразила одна из женщин, перебирая ожерелье на шее.
– Нас всех могут за это повесить.
– Но вы можете уйти вместе с нами в Бельбидию,
– Вы станете свободными людьми!
– Мы не хотим оставлять болота и наши прекрасные ивы!
– запротестовали болотники.
– Ведь во всем Кабаллане нет им подобных, таких же старых и красивых!
Мать Харле одобрительно закивала.
Они спорили до самой ночи, должны ли болотники помочь бельбидийцам, и если да, то как это сделать. Халь с Пипом сходили навестить лошадей, которых отлично разместили меж плетеными изгородями на клочке суши и покормили зерном и свежим сеном. Халь решил, что коней можно не чистить, потому что завтра они все равно перемажутся, идя по болотам.
Когда Халь и Пип вернулись к остальным, те еще не пришли ни к какому соглашению. Не помог даже красноречивый Кеовульф, который вовсю расписывал детали нападения на принцессу. Не забыл он упомянуть и о волках.
Но болотных людей это не впечатлило.
– Нам нет дела до волков. Они все равно не могут сюда добраться, здесь для них слишком глубоко.
Так и не договорившись, все сошлись на одном утверждении - что уже поздно и пора спать. Кеовульфа и торра-альтанцев повели по подвесным веревочным мостам к плетеным площадкам на других деревьях. Над каждым плоским гнездышком крепился плетеный же купол от дождя. Кеовульф побледнел при виде шаткого веревочного мостика, но быстро приноровился. Остальные, рожденные в горной земле, были и вовсе привычны к высоте.
Из первого же гнездышка послышался приветливый женский голос:
– Сюда, добрые люди, все готово для ночлега. Здесь уместятся целых двое.
Халь полез на зов, надеясь, что Брид последует за ним, но ее придержали женщины.
– Для вас, прекрасная леди, готова отдельная спальня, всего в трех деревьях отсюда. Пойдемте, мы вас проводим.
– Вы очень добры, - учтиво отозвалась Брид.
Халю послышалась нотка разочарования в ее голосе, но, может быть, он и ошибался.
Он вполз в узкую дверцу и оказался в мягком тростниковом коконе. Халь застонал, поняв, что сзади лезет не кто иной, как Кеовульф, с которым теперь придется делить ложе. Абеляра и Пипа отвели к другому дереву. Клаустрофобия Халя быстро прошла, и он понял, что в плетеном гнездышке очень уютно. Однако мужчинам предстояло провести неспокойную ночь.
Видимо, болотные девушки жили совсем по иным правилам, нежели в других поселениях Кабаллана. Они были на удивление исполнены готовности поближе познакомиться со странниками.
Халь только начал засыпать, как к ним в гнездышко шмыгнула девушка маленькая, очень милая, с длинными пепельными волосами, заплетенными во множество косичек. За ней появилась еще одна - помладше и пополнее фигурой.
Сердце Халя екнуло.
– Великая Матерь, дай мне сил, - простонал он, не представляя, как выпутываться из неловкого положения.
Кеовульф смущенно покашлял.
– Милые леди, мы, конечно, можем потесниться и дать вам место... Но не лучше ли будет всем ночевать в собственных постелях?