Певец меча

Роберсон Дженнифер

Дел чуть не раскрыла рот от изумления.

– Тигр, но ведь ты сам был там. Это тебя чуть не забрали локи! Как ты можешь быть таким глупым?

Я вспомнил, что чувствовал, когда меня пригвоздили к земле, но признать все это реальностью не мог. Если хотите, называйте такой подход спасением в неведении, но я был убежден, что пока я отказываюсь верить в локи, они не будут иметь надо мной силу.

– Я не глупый. Я из тех, кого не удивить трюками и иллюзиями, – я вздохнул, когда она недоверчиво покачала головой. – Ты никогда не останавливалась и не задумывалась, что наша

неспособность объяснить что-то не означает, что этому явлению нет объяснения? И причина, вызывающая его, не обязательно магия, боги или злые силы? – я похлопал по фляге. – Я не знаю, откуда берется вино, баска, но думаю, что его появлению есть разумное объяснение. И хотя я не знаю, из чего его сделали, я не валю все на магию.

Она заговорила необычным тоном:

– Вино делают из винограда, Тигр. Ты этого не знал?

Я пожал плечами – она меня этим не задела.

– Я многого не знаю, Дел. Называй меня невежественным, глупым, безмозглым… но я считаю, что главное – знать вещи поважнее, например как выжить.

– Да, – согласилась она, – и это знание очень тебе поможет, если ты столкнешься с пробудившимися локи, – она вздохнула и села на землю. – Я клянусь, Тигр, локи настоящие. И клянусь, что они опасны.

– И ты бросила ожерелье твоей матери в круг камней, чтобы успокоить локи, а потом, через твой меч, спела что-то богам, – я кивнул. – Звучит очень разумно.

– Это ожерелье из крови, вытекшей из сердца леса, Тигр… Это кровь, которая течет из раненого дерева и застывает. Сердце дерева полно силы. Мужчина или женщина, которые владеют камнем из этой крови, разделяют его силу. Лес защищает их. Я отдала ожерелье локи, чтобы откупиться. Думаю, и тебе приходилось делать такое.

Я ухмыльнулся.

– Может ожерелья хватит, – добавила она, – а может нет. У локи нет чести и я умоляла богов встать на нашу сторону, уговорить локи вернуться в их круг.

Я нахмурился и пожевал нижнюю губу.

– На Юге круг символизирует силу. Вот почему для танца мечей всегда рисуют круг.

– В круге и есть сила. В линии, которая не знает ни начала, ни конца. Это жизнь, Тигр… круг – воплощение жизни, – Дел легла на спину как и я, положив ногу на ногу и сцепив пальцы на плоском животе. – Я всегда считала неестественным, что танец мечей, который часто несет смерть, танцуют в круге.

– Потому что когда один умирает, другой остается жить, – объяснил я.

– А вообще-то не знаю, баска… Я никогда не задумывался об этом, – я перекатился на бок, потянулся к ней и сжал пальцами ее запястье. – А вот то, о чем я сейчас думаю, может доставить удовольствие нам обоим.

Запястье осталось безвольным.

– Не так близко к локи.

Я окоченел.

– Что?

Она покачала головой и серьезно посмотрела на меня.

– Локи летят на сильные переживания как мухи на тухлое мясо. Связь мужчины и женщины вызывает самые сильные эмоции… Всем известно, что мужчина и женщина в соединении привлекают к себе локи. Они сами приглашают локи взять над ними верх, – Дел покачала головой. – Лучше не рисковать.

Я вспомнил, как тянуло меня войти в землю словно она была женщиной. Локи? Нет. Я отбросил эту

мысль: как могло проявление зла влиять на простой человеческий порыв?

– Ты хочешь сказать, что мы не можем…

– Не сегодня, – отрезала она. – Не раньше, чем через неделю.

– Неделю…

– Локи любят лежать с мужчиной и женщиной, – объяснила Дел, – из-за переживаний, которые могут разделить до того, как вселиться в людей. Обычно локи сами подталкивают жертву к этому. В такие моменты легче всего взять под контроль человеческое тело.

– Я бы тоже сейчас не отказался взять под контроль человеческое тело,

– я посмотрел на нее. – Аиды, Дел, ты человек и я человек, насколько я могу судить, и вокруг нет никаких локи. Почему бы нам просто не забыть о них и не подумать о нас?

– Я и думаю о нас, Тигр, – она говорила мягко и терпеливо, так успокаивают ребенка. – Мы должны потерпеть, чтобы остаться в живых… и в своем уме. И когда придет время, мы опять получим удовольствие, разделив постель, не мучаясь мыслями о локи.

Я встал, прижимая к себе флягу.

– Аиды, женщина, у тебя песчаная болезнь.

Дел приподнялась на локте.

– Куда ты идешь?

– Посижу с жеребцом. Думаю, с ним будет веселее.

– С ним или с локи.

– Локи, шмоки, – проворчал я. – Сейчас я обрадуюсь кому угодно. Даже жаждущей любви локи женского пола… по крайней мере я что-то от этого получу.

– Может быть, это будет последнее, что ты получишь, Тигр.

Я говорил тихо и думал, что она не услышит мои слова.

– Да ну… а это интересный способ умереть. Если конечно придется умереть.

– Придется, – рявкнула Дел. – Именно так поступают локи.

– Отлично, – вздохнул я. Я остановился, похлопал жеребца, сел на землю и отпихнул любопытный нос, ткнувшийся в мою флягу. – Ну старик, а ты мне что скажешь?

Дел невоспитанно расхохоталась.

9

Я проснулся на рассвете, потому что замерз. Нет, не замерз – окоченел. Каким-то образом ночью Дел стащила с меня одеяло и теперь спала, закутавшись и в свое, и в мое. Воровство такого рода не было для меня в новинку, я даже успел к нему привыкнуть, но легче от этого не становилось. Обычно я просто возвращал себе похищенное и снова засыпал, однако на этот раз восходящее солнце меня остановило.

Не в прямом, конечно, смысле остановило, но я никак не мог отвернуться от него даже ради возвращения украденной собственности. Восхождением солнца на небосвод стило полюбоваться, и я любовался. Замерзая, дрожа от утренней прохлады, я смотрел, как сияющий диск поднимается из-за горизонта и наполняет мир светом.

И каким был этот мир… Холмы, низины и склоны, высокие и низкие, пологие и крутые, покрытые ковром травы. На Юге преобладают коричневые, золотые и оранжевые цвета. Север полон голубого, серого и лилового с вкраплениями серебра и золота. Дел и я, благодаря жеребцу, оказались на дне колыбели, покрытой складками зеленого бархата, сияющего в утреннем свете. На наших Южных шелках на несколько секунд загорелись капли Северной росы и засверкали как драгоценности.