Певец меча

Роберсон Дженнифер

Дел вздохнула.

– Кантеада.

– Что?

– Кантеада, – повторила она. – Кажется у тебя есть возможность с ними встретиться.

– С одним из тех музыкантов?

– Ты слышал его. Или нет?

Я нахмурился.

– Ты хочешь сказать, что музыка прогнала гончих?

– Музыка и магия. Для Кантеада они едины, – улыбаясь, Дел убрала меч.

– Смотри, Тигр. Ты видишь его?

Я посмотрел и ничего не увидел.

А потом увидел и не смог отвести глаз.

– Аиды, Дел! Что это?

– Это он, – сказала Дел. –

Кантеада. Мастер песни. Ты бы назвал его танзиром, он глава клана.

Он… больше походил на оно. Мне не с чем было даже его сравнить, ничего похожего я и во сне не видел.

Ростом он был меньше Массоу, но что-то подсказывало, что он гораздо старше мальчика. Он стоял под дождем и я едва различал его, потому что он сливался с окружающим миром. Бледная, полупрозрачная фигура с отливающей опалом кожей. Он был безобразен. Он был просто безобразен и другого слова я подобрать не мог.

Но он заставил меня забыть о своей внешности, когда заговорил. Кантеада не произносил слова, а пел.

Пришли сюда убить?

Я не мог и рта раскрыть, а только смотрел.

Пришли сюда убить?

Он смотрел мимо Дел на меня. Я медленно покачал головой, не зная, что делать.

Изящный палец с голубым ногтем приподнялся, мягко показывая на мой меч.

Песня стали убивает.

Вежливый способ назвать меня лжецом.

– Дел…

– Ты держишь обнаженный меч, – тихо сказала она. – Убери его в ножны, может Кантеада примет это за опровержение. Сейчас ты не оправдаешься, что бы ни говорил.

Я убрал меч в ножны и прошептал:

– А что это за штука? Не человек, не животное.

– Кантеада, – спокойно повторила она. – Когда я была маленькой, мне рассказывали, что они принесли в мир музыку. Но до этого утра я и не думала, что увижу хотя бы одного. Я даже не была уверена, что они существуют.

Я взглянул на маленького человечка. Его макушка доходила мне до пояса. Грудь у него была выпуклая как бочонок, а руки длинные и тонкие, с изящными выразительными пальцами. Из одежды он носил только кожаный килт. Смотревшие на меня глаза были бледно-пурпурными, почти такими же как клинок Терона. Кошачьи зрачки придавали существу таинственный вид.

– Песня стали убивает, – повторил он.

Дел глубоко вздохнула.

– Да, песня стали убивает, – согласилась она, – но и эти звери могут убивать.

Кантеада поднял голову.

Песня отправления прекращает. Больше не нужна песня стали.

Я нахмурился.

– Что он говорит?

Дел слабо улыбнулась.

– Ну хотя бы теперь у тебя появилось желание получше разобраться в музыке? Он говорит, что мечи нам больше не понадобятся. Гончих уже отослали.

– Почему мы должны ему верить?

– Кантеада никогда не лгут.

– Замечательно. Несколько минут назад ты призналась мне, что не верила в их существование и считала их героями сказок. Теперь ты предлагаешь мне поверить, что этот человечек – магическое существо, которое разговаривает

песнями и никогда никому не врет.

– Ему нет смысла врать.

– Хм…

Песня спора диссонирует.

Дел рассмеялась.

Я вздохнул. Посмотрел на Кантеада. На странного маленького человечка с выступающей челюстью, подвижным ртом и горлом, которое раздувалось при разговоре как лягушачье.

– Нам не хотелось убивать их, – вежливо объяснил я. – Мы не напали первыми, мы просто приготовились к защите. Если, как ты сказал, твоя песня отослала гончих, у тебя добрые намерения.

Он по-птичьи кивнул головой. Я рассматривал его огромные заостренные уши, которые, кажется, могли двигаться, волосы – тонкие и серебристо-серые, появлявшиеся на верхней части выпуклого лба и гребешком сбегавшие через макушку до шеи. Хотя волосами эту поросль можно было назвать с трудом. Она больше напоминала пушок, а сам гребень, как у настоящей птицы, мог подниматься, выдавая эмоции хозяина.

Расстояние уменьшается. Уменьшение мрачно.

– О чем он?

Дел вздохнула.

– Думаю, он хочет объяснить, что если мы отойдем далеко, песня будет плохо слышна и сила наговора перестанет действовать, – Дел нахмурилась. – Ты совсем его не понимаешь?

– Я знаю, баска, он поет… Я могу уловить отдельные слова, но для меня песня это шум, и она все заглушает, – я помолчал. – А что слышишь ты, Дел?

Дел улыбнулась с удивительной безмятежностью.

– Все. Все его интонации, все модуляции, все переливы. Их песни яснее, чем наша речь, потому что говорят не словами, а чувствами.

Я был настроен скептически.

– И этот человечек – то самое существо, которое спасло вас утром?

– Когда мы выбрались из тоннеля, он ждал. Нависшая над нами угроза смерти заставила его и еще нескольких прийти на помощь. Кантеада презирают смерть.

– Они не умирают?

– Следовало сказать, они презирают убийство. Независимо оттого, кто жертва.

Я вздохнул и пошел к жеребцу, чтобы подобрать брошенный повод.

– Мне самому убийство не нравится, особенно когда жертва – я. Ну а что будем делать теперь? Он отведет нас к остальным?

– По-моему, для этого он и пришел.

– Тогда чего мы ждем?

Дел вздохнула.

– Может проявишь немного учтивости?

– Учтивость это хорошо, – согласился я, – но сейчас важна быстрота. Меня тянет собрать вместе наш клан, взвесить происходящее и убраться отсюда в аиды, пока у нас еще не закончилось время, – я помолчал. – Об этом стоит подумать тебе, Дел. Воки нужна твоя шкура, а не моя.

– Вока, – поправила она.

– Воки, локи и все остальные. Нужно идти баска.

Кантеада прислушивался к нашему разговору и видимо все понял. Не успела Дел сказать и слова, как он повернулся, вскочил на дерево и запрыгал по веткам. Он передвигался с дерева на дерево с проворством обезьяны. Следом за ним тек хрупкий, мелодичный свист.