Певерил Пик

Скотт Вальтер

Итак, он вбежал в золотую комнату через боковую дверь и узкий коридор, соединявший ее с залой, и, схватив девочку на руки, пытался ласками унять рыдания, которыми она разразилась пуще прежнего, увидев себя и объятиях совершенно чужого человека, — ведь она видела отца всего лишь один раз в жизни.

Отчаянным воплям Алисы стал вторить и Джулиан; при виде нового незваного гостя он так испугался, что, отказавшись от мужественной роли защитника сестренки, принялся во все горло звать на помощь.

Встревоженная шумом, который за какие-нибудь полминуты стал

оглушительным, на сцене появилась леди Певерил, чья комната соединялась с золотой через потайную дверь гардеробной. Увидев ее, маленькая Алиса вырвалась из объятий отца, подбежала к своей покровительнице и, схватив ее за платье, не только успокоилась, но даже обратила к незнакомой даме свои огромные голубые глаза, все еще блестевшие от слез, взирая на нее скорее с изумлением, нежели со страхом. Джулиан отважно потрясал своею тросточкой — оружием, с которым он все это время не расставался, — готовый при малейшем признаке опасности ринуться на защиту матери от таинственного незнакомца.

Между тем даже человек более зрелого возраста, без сомнения, удивился бы тому, что при виде нежданной гостьи леди Певерил вдруг смущенно остановилась, словно никак не могла поверить, что это худое и изможденное лицо, все еще хранившее следы былой красоты, действительно принадлежит женщине, с которой она была знакома при совершенно иных обстоятельствах.

Таинственная дама, казалось, поняла причину ее колебаний и голосом, который всегда отличался свойством проникать в самое сердце собеседника, сказала:

— Время и бедствия сильно изменили меня, Маргарет; об этом говорит мне каждое зеркало; однако я полагаю, что Маргарет Стэнли могла бы узнать Шарлотту де ла Тремуйль.

Леди Певерил не имела обыкновения предаваться внезапным порывам чувств, но теперь, обуреваемая одновременно радостью и скорбью, она упала к ногам незнакомки и, обняв ее колени, прерывающимся голосом воскликнула:

— О моя великодушная благодетельница, благородная графиня Дерби, августейшая королева острова Мэн! Как могла я хоть на минуту усомниться, что слышу ваш голос и вижу ваши черты! О, простите, простите меня!

Графиня подняла склоненную перед нею в мольбе родственницу своего мужа с изяществом знатной дамы, привыкшей с ранних лет принимать почести и оказывать покровительство. Она поцеловала леди Певерил в лоб, ласково потрепала ее по щеке и сказала:

— Вы тоже изменились, моя прекрасная кузина, по это вам к лицу, ибо из прелестной и робкой девушки вы превратились в мудрую и благообразную мать семейства. Однако если этот джентльмен — сэр Джефри Певерил, то память, на которую я никогда не жаловалась, теперь, как ни странно, мне изменяет.

— Это всего лишь наш добрый сосед, сударыня, — отвечала леди Певерил. — Сэр Джефри находится при дворе.

— Я слышала об этом вчера вечером, когда приехала сюда, — заметила графиня Дерби.

— Как, сударыня! — вскричала леди Певерил. — Вы приехали в замок Мартиндейл, в дом Маргарет Стэнли, где вы вправе повелевать, и не известили меня о своем прибытии?

— Мне известна ваша преданность, Маргарет, —

отвечала графиня, — хоть нынче это свойство встречается редко. Но нам угодно было путешествовать инкогнито, — добавила она с улыбкой, — и, узнав, что вы заняты приемом гостей, мы не пожелали беспокоить вас нашим августейшим присутствием.

— Но где же вас поместили, сударыня? — спросила леди Певерил. — И почему вы хранили в тайне свой визит, который мог бы во сто крат увеличить восторг всех верных кавалеров, которые пировали здесь вчера?

— Обо мне позаботилась ваша Элзмир, которая раньше служила у меня; как вам известно, ей и прежде приходилось исполнять обязанности квартирмейстера, и притом в более важных случаях; вы должны простить ее — я велела поместить меня в самой потаенной части вашего замка (при этих словах графиня указала на скользящую панель). Она выполнила мои распоряжения и, как я полагаю, пригласила вас сюда.

— По правде говоря, я ее еще не видела, — заметила леди Певерил, — и потому была весьма удивлена, узнав о столь неожиданном и приятном визите.

— Я тоже чрезвычайно удивилась, когда, думая, что слышу ваши шаги, вместо вас нашла в комнате этих прелестных деток, — сказала графиня. — Наша Элзмир, как видно, поглупела — вы ее избаловали — и забыла мои наставления.

— Я видела, как она бежала по парку; наверно, она хотела сказать женщине, приставленной к детям, чтобы та увела их отсюда, — после минутного размышления проговорила леди Певерил.

— Без сомнения, это ваши малютки, — сказала графиня, глядя на детей. — Провидение благословило вас, Маргарет.

— Вот мой сын, — сказала леди Певерил, указывая на Джулиана, который с жадным любопытством прислушивался к разговору, — а эту маленькую девочку я тоже могу назвать своею.

Майор Бриджнорт, который между тем опять взял на руки свою дочь и принялся ее ласкать, услышав слова графини Дерби, опустил девочку на пол и с тяжелым вздохом отошел к окну. Майор отлично понимал, что обыкновенные правила вежливости требуют, чтобы он удалился или по крайней мере сделал вид, что готов удалиться, но он не отличался церемонной учтивостью, а кроме того, разговор начал переходить на предмет, далеко для него не безразличный, и потому он отбросил всякие церемонии. Дамы как будто совершенно забыли о его присутствии. Графиня опустилась в кресло и знаком указала леди Певерил на скамеечку возле себя.

— Совсем как бывало в прежние времена; только теперь ружья мятежников не заставят вас искать убежища в моем доме.

— У меня есть ружье, сударыня, и в будущем году лесничий научит меня стрелять, — объявил юный Джулиан.

— Тогда я возьму тебя к себе в солдаты, — пошутила графиня.

— У дам не бывает солдат, — возразил мальчик, серьезно глядя на нее.

— Я вижу, что он, как настоящий мужчина, презирает наш слабый пол, — сказала графиня. — Это презрение Рождается вместе с дерзкими сынами рода человеческого и обнаруживается, как только они вырастают из пеленок. Разве Элзмир не рассказывала тебе о Лейтем-хаусе и о Шарлотте Дерби?