Пейтон Эмберг
Шрифт:
Она поднялась на второй этаж и пришла в неимоверное удивление. Неказистая плохо освещенная лестница привела в просторное светлое помещение с прилавками красного дерева и сверкающими витринами. Под стеклами лежали браслеты, колье, жемчужные ожерелья — правда, на цены лучше было и не смотреть. На одних полках дорогое белье, другие полны лайковой обуви. Магазин для богатых.
В дальнем конце помещения Пейтон увидела вывеску «ЧАЙНЫЙ ДОМИК». Внутри стояло несколько столиков, на них — вазы с пирожными, синими, красными и зелеными башенками. В небольшой комнате хозяйничали две женщины, обе — японки с восковыми,
Когда она вышла на улицу, ее встретили неоновые огни, появившиеся на зданиях. Одни горели ровным, казалось, призрачным светом, другие вспыхивали и гасли, третьи бежали, стремясь обогнать друг друга. Дождь прекратился, напоминая о себе лужами и мокрыми линялыми рекламными транспарантами, висевшими так низко поперек улицы, что, казалось, в них запутается даже автобус.
Увидев вывеску «СОКИ», Пейтон зашла в небольшое душное помещение. Она заказала арбузный сок и села за столик, весьма довольная тем, что нашла свободное место у настежь открытой двери. Намного легче не стало: воздух был насыщен удушливыми испарениями. Пейтон медленно пила сок, когда на губах что-то хрустнуло. Решив, что это арбузное семечко, она поднесла ко рту носовой платок. Разжав руку, содрогнулась от омерзения. Это было не арбузное семечко, это был таракан. Пейтон стремительно поднялась и, бросив скомканный платок в урну, вышла на улицу.
Пейтон трясло от непомерного отвращения, и только пройдя квартал, она чуть успокоилась. В конце концов таракан — всего лишь обычное насекомое. К тому же ей нередко попадалась в еде разная дрянь, но она относилась к ней без особой брезгливости. И Пейтон решила, что до конца своих дней не забудет мерзкого хруста раздавленной ею гадости.
Придя в себя, Пейтон вспомнила о Сянь Жуне. Впереди бурная ночь. Однако в душу тут же вкралось сомнение: он может и не прийти. Существовал какой-то трудно объяснимый закон: человек, чувствуя, что его домогаются, не проявляет ответного интереса.
В гостинице ее ждало сообщение. Сянь Жун сообщил, что приедет к одиннадцати часам. Пейтон усомнилась — скорее всего, он вообще не приедет, а она, как дура, принарядится, размалюет себе лицо и будет с замиранием сердца ждать заветного стука в дверь или телефонного звонка снизу. Но если он позвонит, то, вероятно, лишь для того, чтобы скомканно извиниться и сообщить, что у него появились безотлагательные дела. Да она спятит, если такое случится. А если он придет, что тогда? Возможно, она взглянет на него другими глазами и искренне удивится, что западала на какого-то идиота, мечтая с ним переспать еще раз. Скоро все выяснится, главное — убедиться, что она все еще привлекательна.
Неужели годы берут свое? Какая несправедливость! Хорошо бы, если бы человек, начиная, положим, с пятидесяти, не старился, а, наоборот, молодел. Тогда в пятьдесят он бы выглядел лишь на сорок, в шестьдесят — на тридцать, в семьдесят — на двадцать, в восемьдесят — на десять, а в глубокой старости походил бы на грудного младенца. Лучше превратиться в младенца, чем попасть в богадельню. Жизнь слишком сурова, но в двадцать лет об этом не думают. Каждый считает, что вечно
Ладно, надо принять горячую ванну, в любом случае, освежиться не помешает: ноги так и гудят. Пейтон разделась, даже не позаботясь о том, чтобы зашторить окна. Ее номер находился на двадцать втором этаже, к тому же был конец рабочего дня, и в здании напротив, в котором размещались лишь офисы, светилось всего несколько окон. Да и что с того, если ее увидят? Пейтон опустилась на стул и провела руками по набухшим соскам.
Глава восьмая
Пейтон не могла толком понять: то ли ей Барри вообще никогда не нравился, то ли она остыла к нему. Вылечив ей зубы, он знакомства не оборвал и по-прежнему часто звонил, начиная понемногу надоедать.
Но вот однажды, видно, почувствовав, что Пейтон отдаляется от него, Барри приехал в Бостон, даже не позвонив. В китайском ресторане, куда он привез ее на такси, он неожиданно встал со стула и, неловко упав на колени, проговорил, вытянув шею:
— Пейтон, прошу тебя, выходи за меня.
Кто-то хихикнул, но постепенно в ресторане установилась полная тишина. Все взоры обратились на них. Официанты замерли с подносом в руках.
Барри походил на гуся, и Пейтон представила себе, как они идут вперевалку по берегу озера, и Барри-гусь щиплет траву, орудуя красным клювом. Да, лебедем он, видно, не станет, но все же, выйдя за Барри, она сможет покинуть неустроенный птичий двор, населенный одними курами.
Когда Пейтон произнесла «Да», посетители ресторана дружно зааплодировали. Барри полез в карман и вытащил оттуда небольшую коробочку, обитую синим бархатом. В коробочке оказалось золотое кольцо.
— Фамильное, — пояснил он, — мне его подарила бабушка.
Пейтон примерила — велико. Барри успокоил.
— Выстучим, отрихтуем — работа невелика. Будет впору, не беспокойся.
Пейтон, неожиданно для себя, облегченно вздохнула. Как гора с плеч. Неуверенность и сомнения позади. Ей действительно пора замуж. А кто ее возьмет, кроме Барри? В то же время Пейтон была немного разочарована. Объяснение Барри походило на избитую сценку из низкопробного кинофильма с «волнующими» эффектами, способными выбить слезу из легковерной домохозяйки.
— Пейтон, я счастлив, — добавил Барри.
Он достал носовой платок и вытер вспотевший лоб. Видимо, объяснение далось ему нелегко.
Было бы лучше, если бы предложение делали женщины, решила про себя Пейтон. Они лучше владеют собой, у них больше воображения. Они бы не превратили важное событие в жизни каждого человека в нелепый, дурацкий фарс. К тому же женщины более жизнестойки, в случае отказа не стали бы сильно переживать. Утешение бы нашлось: напыщенный идиот! — да он сам меня недостоин.
Пейтон позвонила домой. Узнав невероятную новость, Нелл возгласила:
— Поздравляю тебя! Видно, советы матери пошли тебе впрок, иначе ты бы этого дурня не окрутила.
Позже, когда Барри уехал, Пейтон позвонила отцу, впервые за последние восемь месяцев. Отец сообщил, что еще несколько лет назад положил в банк две тысячи долларов, предназначенные ей в виде свадебного подарка. Пейтон диву далась. Отец помнит о ней!
— Позвоню родителям, — сказал Барри, когда они приехали в Уортингтон.