Пейзаж с ивами
Шрифт:
Судья Ди подошел к резному письменному столу из черного дерева, установленному посреди комнаты на ворсистом темно-синем ковре, и опустился в удобное кресло лицом к двери. Слева от него стоял высокий грушевидный светильник под белым шелковым балдахином. Он взял со стола свиток, но понял, что при таком слабом свете не разберет ни единого иероглифа.
– Зажгите мне светильник, – попросил он домоправителя.
Пока старик возился с трутницей, судья задумчиво теребил свиток, потом отложил его и вскинул глаза на госпожу Мэй, что вместе с доктором Лю стояла у двери.
– Вот и еще одно доказательство преданности вашего мужа
Судья склонился над столом и принялся внимательно изучать все принадлежности для письма. Взял тоненькую овальную пластину для растирания туши и залюбовался изящно вырезанными по кромке цветами сливы. Проведя пальцем по безупречно чистой поверхности камня, он оценил превосходную работу мастера. Потом судья повертел в руках совершенно новую кисточку для письма, небольшую печать из зеленого нефрита и фарфоровый сосуд для воды. Все делалось как бы невзначай, но Тао Гань понял: судья что-то ищет, и, заглядывая ему через плечо, стал следить за каждым движением. Впрочем, как ни старался, он не мог угадать, что именно пытается найти Ди.
Наконец, судья встал, в последний раз бегло оглядел комнату и с удовлетворением кивнул:
– Поистине здесь все дышит исконной любовью к прекрасному!
Хорошо зная своего начальника, Тао Гань по выражению лица определил, что поиски не увенчались успехом.
Они вновь спустились в зал по мраморной лестнице, и госпожа Мэй сказала:
– Наследник ожидает вас в срединном покое, мой господин. Там подают чай и сласти. Надеюсь, теперь ваша честь позволит мне удалиться, я…
Судья, казалось, не слышал ни слова. Указав на лунную дверь, он спросил домоправителя:
– А там что за покои?
– Комната для гостей, мой господин. Ею пользовались редко – разве что приезжал кто-то из старых друзей хозяина. Комнатка небольшая, но обеспечивает полное уединение, поскольку вторая дверь выходит в сад, а оттуда через малые ворота можно выйти на улицу. Таким образом, гости вольны приходить и уходить, не беспокоя хозяина.
– Покажите мне эту комнату, – распорядился судья.
– Она не прибрана, мой господин! – возразила госпожа Мэй. – В последние несколько недель там никто не жил, а слуги…
Но судья Ди уже взобрался но лестнице и широко распахнул лунную дверь. У самого порога он остановился, сунув кисти рук в рукава. Слева стояла огромная кровать, скрытая голубыми шелковыми занавесками, струящимися с высокого резного балдахина из черного дерева на белый мраморный пол. По одну сторону у кровати высилась стойка для одежды, по другую был укреплен умывальник с медной раковиной. Но судья тотчас направился к большому туалетному столику у дальней стены. По пятам следовал Тао Гань.
Судья Ди рассеянно оглядел круглое зеркало из полированного серебра на черной лакированной подставке – его куда больше интересовали фарфоровые горшочки для притираний. Открывая их по очереди, он внимательно разглядывал пудру, белила, румяна и всевозможные снадобья, нисколько не заботясь о том, что госпожа Мэй и доктор Лю остановились посреди комнаты, озадаченно наблюдая за тем, что вполне могли счесть проявлением нездорового любопытства. Наконец, взгляд судьи привлек набор для подкрашивания бровей, лежащий у зеркала: довольно толстая и большая квадратная пластина,
Судья развернулся и, подойдя к кровати, раздвинул голубые занавески. Поперек ложа валялось смятое белое шелковое покрывало, в углу – красная парчовая подушка. Неприятно пахнуло застоявшимися благовониями.
Госпожа Мэй позвала домоправителя, оставшегося снаружи.
– Велите служанкам немедленно прибрать и проветрить эту комнату! – с раздражением приказала она.
Старик торопливо отвесил поклон:
– Конечно, госпожа! Что-то не так, мой господин?
Он удивленно смотрел на Судью. Тот уже собирался отпустить занавески, но вдруг замер, уставясь в пол. Потом нагнулся, приподнял шелковый полог с левой стороны и начал пристально изучать мраморную плиту под массивной ножкой кровати, вырезанной в форме львиной лапы. Разогнув наконец спину, судья бросил Тао Ганю:
– Приглядись к этим черным пятнам на мраморе!
Тот послушно сел на корточки и, послюнявив кончик пальца, потер пятно.
– Тушь, мой господин, – объявил он, поднявшись. – довольно старые пятна. Пол вытирали, но тушь въелась в мрамор. Его надо потереть песком, и тогда пятна полностью исчезнут.
Но судья Ди уже рассматривал край занавески, поднеся поближе к глазам и разглаживая плотный шелк, а затем подвернул его и показал Тао Ганю большое темно-коричневое пятно.
Опустив занавеску, судья гневно посмотрел на вдову.
– Ваш муж умер здесь, в этой комнате, госпожа, – ледяным тоном отчеканил он. – Точнее, его убили.
Лицо госпожи Мэй мертвенно побледнело. Она попятилась, будто ища поддержки у лекаря, но тот словно окаменел.
– Да, его убили, – повторил судья. – Ударили по голове тяжелой пластиной для растирания туши с этого туалетного столика. А когда он упал, размозженный череп стукнулся об пол прямо здесь, у ножки кровати. Мрамор был испачкан кровью и тушью, которую разводили на пластине незадолго до того, как использовать ее в качестве орудия убийства. Кровь вытерли, но следы туши остались. Вот только никто не заметил, что край занавески тоже испачкан и на обратной стороне осталось красное пятно. Между прочим, это объясняет, откуда взялись черные пятна на щеке покойного, доктор!
Госпожа Мэй продолжала молчать, недоверчиво глядя на судью большими глазами. И вместо нее ответил доктор Лю.
– Я мог бы придумать по крайней мере дюжину других объяснений упомянутых вами фактов, мой господин! – нервно бросил он. – Но вы славитесь умением последовательно мыслить и, конечно, не стали бы расстраивать госпожу Мэй опрометчивыми заявлениями, основанными лишь на весьма неубедительных доказательствах.
Судья насмешливо взглянул на лекаря.
– Разумеется, я бы не стал этого делать, – спокойно проговорил он. – Улики, найденные здесь, только подтвердили правильность моих выводов, а основное доказательство – то, что вы с госпожой Мэй неверно назвали мне время смерти господина Мэя. Вы утверждали, будто госпожа Мэй нашла тело мужа у подножия лестницы около десяти часов. Это означает, что он упал и разбился еще раньше. Тогда зачем бы ему понадобилось брать с собой горящую свечу, если до полуночи зал и балкон прекрасно освещены большим красным фонарем?