Пифагореец
Шрифт:
«Эта дощечка – окно, которое само открылось? Но оттуда нет ни ветра, ни запаха, –раздумывал Алкей. – Вот оно, истинное чудо!» А в это время в «окне» мелькали какие-то дивные пейзажи, картины и надписи, и появилась новая женщина, одетая в странное синее платье. Она начала рассказывать что-то про Древнюю Грецию, говорила о Дельфах, о храме Аполлону и о Пифии, но тут она сказала страшное. Это страшное Алкей не мог себе даже представить. Эта женщина сказала, что, согласно мифам, Пифия жила 2500 лет назад. После этого женщина показала какие-то развалины и сказала, что это развалины храма Аполлона.
Алкей был от рождения совсем не глуп, а скорее даже сообразителен. И в его голове начал сходиться весь пазл. Он не в Аиде. Он в Греции. Он сейчас на 2500 лет позже, чем был в момент прыжка со скалы. Алкей понял, что его принимают за кого-то другого. Это значит, что если они поймут, что он не тот, а кто-то другой, то так относиться к нему, скорее всего, перестанут. Но эта версия
Его родителей тут нет. Мама и брат также, скорее всего, уже давно закопаны где-то очень глубоко. Что же делать? И Алкей решил, что самым разумным будет говорить всем, что он ничего не помнит. Он вспомнил, что где-то слышал, как иногда у человека пропадает память, и, бывает, она снова к нему возвращается. Если эти люди ему поверят, то начнут его учить тому, что он «забыл», и таким образом он всему научится, и никто ни о чем не догадается.
«А если появится настоящий Тео? – вдруг подумал Алкей. – А как он появится, если я живу в нем? Да и в любом случае – когда появятся проблемы, тогда и будем их решать, по мере поступления. А пока – я потерял память». Мышление Алкея начинало судорожно работать в режиме максимальной эффективности – чувство самосохранения помогало, как могло. Он начал осматриваться. В окне ничего не было видно – наверное, оно расположено на возвышенности. Чем больше Алкей изучал окружающую его обстановку, тем больше ему все это нравилось. Очень мягкая кровать – он никогда такую раньше не встречал, какие-то светлые предметы на потолке и в стенах, которые сами излучали много света, и этот свет ничего вокруг себя не сжигал, и в него никто не подбрасывал никаких веток. Теплая и вкусная еда, удивительные дощечки, которые сами показывают картинки и издают звуки. Это слишком похоже на рай, и у Алкея сейчас не было никаких причин не верить тому, что он видит. А где на самом деле находится этот рай, в котором он сейчас – у Богов ли или в далеком будущем, – не так уж и важно, решил он для себя. Теперь у него одна задача – побыстрее самому всему учиться, чтобы максимально быстро и гармонично вписаться в этот дивный новый мир, и чтобы, не дай Бог, на него не разгневались местные обитатели и не наказали за обман. И Алкей начал с жадностью изучать все, что его кружало. Трудно представить себе более мотивированного к учебе человека, чем сейчас был Алкей.
Глава 7. Недоброе утро первого дня
– А ты не знаешь, что на всякое хотенье есть терпенье?
Льюис Кэрролл
Проблема с недостатком еды оказалась не самой большой проблемой. Обнаружилась проблема посерьезнее – сон оказался гораздо короче, чем Тео предполагал. Ему казалось, что он только что уснул, и едва закрыл глаза, как его плеча мягко коснулась рука, и тихий приветливый голос сказал, что пора вставать.
– Это такая шутка? – спросил Тео с закрытыми глазами, еле выговаривая слова. – Который час? – спросил он по привычке, но сразу потом вспомнил, что часов еще не придумали.
– Примерно около пяти утра, – ответил Пифагор.
– Это такая специальная методика спровадить учеников? Лишать их сна, чтобы они больше никогда и не подумали возвращаться? – ворчал спросонку Тео, невнятно выговаривая слова.
Есть люди, которые постоянно встают в 4:30 утра из-за того, что они рано начинают работать. Есть люди, которые изредка встают в 4:30, чтобы успеть на ранний утренний рейс, на самолет или на поезд. Есть даже такие психи, которые добровольно и без принуждения встают в 4:30 утра, чтобы поехать на рыбалку! Тео подумал, что за всю свою жизнь он ни разу не вставал так рано. Ложиться спать рано утром – да, такое частенько бывало. Но вот вставать в такое время – такого Тео за собой не припоминал.
– Да, бывало, я в такое время ложился спать. Но вставать в такое время – это пытка, которая должна быть запрещена Женевской конвенцией, – злобно ворчал Тео. У него был типичный синдром «утро добрым не бывает». Но Пифагор, казалось, воспринимал это совершенно спокойно и без раздражения.
– Уже очень скоро встанет солнце, и нам никак нельзя пропустить этот момент, – сказал он доброжелательно и направился в верхнюю комнату, к естественному «окну в мир».
Тео не понимал, почему почти 14,000 восходов солнца на протяжении 36 лет – это было не важно, а теперь, именно сегодня, его нельзя пропустить? Но он все равно послушно встал. Его глаза были то ли полуоткрыты, то ли полузакрыты, но точно не открыты, хотя он уже видел, куда нужно ступать. Он подошел к амфоре, зачерпнул из нее воды в небольшой черпак и умылся около «окна». Холодная вода начинала его потихоньку будить, и в несвязном бурчании Тео стали появляться разумные звуки. Однако было явно видно, что он еще не полностью
Луч солнца золотого
Солнце еще не взошло, но рассвет уже занимался, и блеклый, робко появляющийся свет нового дня начинал отнимать свое место у темноты, как слабый росток дерева несмело, но неумолимо и бесповоротно пробивается сквозь асфальт, самостоятельно прокладывая себе дорогу в мир. Пифагор позвал Тео за собой, и в сумерках начинающегося рассвета они оба сели на землю у «окна». Начинало светать, но самого солнца еще не было видно. Расположение пещеры было таким, что ее окно выходило практически на восток, и открывался потрясающий вид на восход, то есть на то место, где солнце будет всходить. Лучшее место для созерцания представить трудно. Тео не задавал лишних вопросов, он тихо и послушно, а главное – молча сел рядом. Немного помолчав, Пифагор объяснил:
– Сейчас будет одно из самых важных событий сегодняшнего дня – восход солнца. Люди очень недооценивают это событие, а оно играет большую роль в физическом и моральном здоровье человека. Запомни, Тео, – день, прожитый без созерцания солнца, прожит наполовину зря.
– Но, насколько я знаю, смотреть на солнце – это же вредно для роговицы и сетчатки глаза, можно получить ожог, – возразил Тео.
– Совершенно, верно, мой слегка ученый друг, – улыбнулся Пифагор, – поэтому человеку можно и обязательно нужно смотреть на солнце, но только в определенное и безопасное для глаз время – в течение получаса с момента восхода или в течение получаса до момента захода. В это время солнечные лучи не такие сильные, и они не вредят поверхностям глаза, а оздоровляют зрение и тело. А затем можно увеличивать интенсивность и созерцать солнце уже в течение часа после восхода и за час до заката. Фокус в том, что когда солнечные лучи не очень сильные, то они вызывают прилив крови к глазу, и зрение становится острее, цвета ярче, глаз здоровее. И при этом в короткий промежуток времени солнечные лучи еще (или уже) не настолько сильные, чтобы причинить глазам вред. Смотреть на солнце нужно постепенно, начиная, скажем, с 15-20 секунд, и потом увеличивать это время. Нужно опираться на свое самочувствие и не допускать слишком болезненного ощущения. Результат при этом чувствуется довольно быстро. При ежедневном созерцании уже через неделю ты почувствуешь улучшение зрения, и краски станут более яркими и живыми, а резкость и острота зрения повысятся. Но если не соблюдать осторожность, то можно сделать наоборот и необратимо повредить свой зрительный орган. Всегда нужно помнить нашего дорогого и уважаемого основателя фармакологии – Парацельса: «Все есть яд, и все есть лекарство. Определяет лишь мера».
Тео, ты никогда не обращал внимания на то, что в твое время наблюдается резкое увеличение количества людей со слабым зрением, носящих очки или контактные линзы, что сосуществует с таким же резким ростом людей, носящих солнцезащитные очки, которые ограждают глаза от природного света? Думаешь, это совпадение? Да, можно найти массу публикаций «британских ученых» на тему того, как природный свет вредит глазам и как полезно носить солнцезащитные очки. Но не мне тебе рассказывать, как работает система грантов научных исследований с заранее требуемым результатом для того, кто оплачивает это исследование. При достаточной материальной мотивации нужные результаты появляются легче, чем ты думаешь. Могу привести только один очевидный факт – все органы человека максимально адаптированы к естественным природным явлениям и нуждаются в регулярном соприкосновении с природой для нормального функционирования. Это очевидный и несомненный факт. Но кроме того, дорогой мой Тео, так как наш организм состоит из воды, то солнечные лучи определенным образом также гармонизируют и воду в нашем организме и способствуют улучшению общего здоровья, стимулируют выработку определенных важных гормонов, которые содействуют хорошему настроению. И я сейчас даже не упоминаю общеизвестный факт, что витамин D вырабатывается в организме человека именно под воздействием солнечных лучей. Это такая «природная» дозаправка организма, которая людьми очень недооценена. Поэтому я еще раз повторю: день, прожитый без созерцания солнца, прожит наполовину зря, – закончил свое объяснение Пифагор.
Они смотрели на то место, откуда вот-вот должно было показаться Солнце. Все вокруг потихоньку начинало озаряться светом восходящей звезды, но ее самой пока по-прежнему не было видно. И тут вдруг, из-за далекого холма показался одинокий яркий лучик, потом другой, и вот маленький круг из живого огня начал быстро подниматься над горизонтом. Тео никогда не обращал внимания на то, насколько быстро встает и поднимается солнце, с того момента, как оно только показалось. Это простое и кажущееся банальным зрелище было настолько простым и очевидным, но одновременно настолько грандиозным и радостным, что произвело на почти 40-летнего поседевшего мальчика неизгладимое впечатление восторга. Ни разу за все годы своей жизни он этого не замечал.