PiHKAL

Шульгин Александр

Я снова расхохоталась, и мне показалось, что на том конце провода подавили смешок.

— Ладно, ладно. Буду вести себя хорошо, — сказала я, отсмеявшись.

— Я просто подумал, что ты захочешь узнать, — сказал Шура. — Сразу же, как я получу весточку от дамы.

— Да, спасибо тебе огромное, спасибо

— Как ты? — в его голосе не было теплоты, которой мне бы хотелось услышать; он по-прежнему звучал отстраненно

— Спасибо, хорошо. Настолько хорошо, насколько можно ожидать с учетом всех этим странностей, происходящих в моей жизни, наподобие ожидания звонка от д-ра Александра Бородина и его сообщения о том, что же он решил делать со своим будущим, если, конечно, именно этот вопрос он сейчас напряженно обдумывает. Наподобие заботы

о моих замечательных детях, которые, похоже, большую часть времени заботятся обо мне лучше, чем я о них. А еще мне приходится сосредоточиваться на медицинских отчетах по восемь часов в день. Ну, все такое, ты же понимаешь.

— Как дети?

— С ними все в порядке, за исключением Брайана. У него никак не закончится этот противный насморк.

— Пожалуйста, передай им привет от меня, — на этот раз в Шурином голосе было побольше теплоты.

Я пообещала передать, и мы пожелали друг другу спокойной ночи.

Ну, хорошо. Он порвал с Урсулой, он сидел один и страдал, а теперь это письмо все завершило. Она любит его духовно и всегда будет так его любить — вот суть ее послания То убийство в пустыне может быть подлинным воспоминанием о прошлой жизни — как знать7 Не думаю, что она смогла бы написать такое, если бы не была убеждена в том, что это правда. И теперь, когда она столкнулась с необходимостью принять окончательное решение, эти так называемые воспоминания легли в основу решения быть с ним в разлуке — телесно, но, конечно, сохраняя связь на духовном уровне. Если бы это не было так смешно, так забавно, это было бы — чем? — почти милой попыткой ребенка сочинить свою собственную сказку, чтобы помочь объяснить самой себе, что происходит и что нужно делать.

Шура предположил, и, возможно, он угадал, что она полностью верит в то, что говорит, в тот момент, когда она это произносит; может, она на самом деле верила, когда приезжала к нему на Ферму, что была его настоящей любовью, а он был ее Может, она не сомневалась в том, что уйдет от Дольфа и приедет сюда навсегда Потом, по возвращении домой, она оказывалась в другой реальности, в которой она была женой Дольфа. Воспоминания о Ферме и Шуре блекли, становились нереальными Какая невероятная бессознательность! и какой вред может нанести такая личность, не желая того

Я припомнила пассаж о Шуриной лаборатории — сплошной порядок, аккуратность, стерильность, как привиделось ей. Как там она написала? «Нет больше особой атмосферы»? Ну разумеется Она хотела сказать следующее: «Без меня в твоей жизни не будет волшебства. Кто бы ни была эта другая женщина, она, без сомнения, привнесет порядок и аккуратность в твою жизнь Она подавит твой гений, загасит твою искру, задушит твое воображение, твою способность восторгаться и удивляться. Лишь в твоих мыслях обо мне, в твоей духовной связи со мной ты сохранишь свою способность чувствовать фантастические вещи»

Я снова рассмеялась, думая о лаборатории под сенью деревьев, с засохшими листьями на полу и паутиной на стенах, о воздухе внутри нее, наполненном энергией. Волшебство было там в каждом пыльном углу.

Нет, леди. Если он попросит меня вернуться в его жизнь, то уж не потому, что я делаю его жизнь организованной и аккуратной А потому, что я несу ему любовь — такую, которая остается и пускает корни, и потому, что я разделяю с ним и приключения, и восторг.

Я вспомнила ее слова насчет того, что ее душа привязана к каждому уголку Фермы. Этим она наверняка хотела сказать. «Я всегда буду там, я всегда буду рядом с тобой Никакая другая женщина не сможет занять мое место»

Я рассказала детям о письме Урсулы «Ну, кажется, твой Голос из Прекрасного Далека знал, что говорил!» — сказала Энн.

«Да, похоже на то! — ответила я. — Но это не меняет дела — Шура продолжает думать о будущем, и нет никакой гарантии, что он захочет быть со мной».

На их лицах проступило смущение и что-то похожее на замешательство. Я поняла, что они не представляют, как может быть так, что их

мать не желанна для человека, которого она любит, или отвергнута им Особенно теперь, когда соперница исчезла с поля боя.

Я постаралась очертить им возможную перспективу «Порой, когда ты проходишь через такие страдания, — сказала я детям, — у тебя может появиться нечто вроде аллергии на тех людей, которые имели к этому отношение; ты не захочешь быть рядом с людьми, которые напоминают тебе о том, что ты пережил, — по крайней мере, какое-то время не захочешь. Кроме того, как я уже говорила, у нас с Шурой все не может быть по-старому, и я не знаю, какими будут наши отношения. Решать ему. Я ничего не могу сделать, только ждать, когда он придет к этому решению. Но, — заключила я, послав детям улыбку, — по крайней мере, Дама из Германии нам больше не мешает, слава Богу!»

Раздались одобрительные возгласы, и Венди протанцевала вокруг дивана, празднуя это событие.

Как мы узнали гораздо позже, ни в какой монастырь Урсула не уехала. Не оставила она и Дольфа. Где-то через год Шура получил счастливое известие о том, что у них родился первый ребенок, девочка весом ровно семь фунтов и вылитая мать.

Глава 33. Решение

К концу второй недели Шура так и не позвонил мне. У меня было довольно мрачное настроение. Я сдерживала свои эмоции, но иногда в глубине души я чувствовала страх, уверенность в том, что я была недостойна, не достаточно хороша в том-то и том-то. Это была старая пластинка, и Шурино молчание запустило самую худшую из знакомых мне записей. Она тихо наигрывала во мне, сопровождая все мои поступки и мысли. И, что еще хуже, в ответ на негативные мысли, какая-то часть меня, заинтересованная исключительно в моем выживании, становилась ужасно злой. Когда я рискнула заглянуть в глубь самой себя, то увидела темное полотно, похожее на картины Клиффорда Стила, [66] рассеченное надвое тонкой молнией красной ненависти. Я нашла, что смысл этого образа в самозащите, и поддержала свое молчание и чувство собственного достоинства.

66

Клиффорд Стил (1904–1980) — американский художник-авангардист.

Один раз я сводила детей в кино, а по вечерам разговаривала с ними о школьных делах, выспрашивая больше подробностей, чем обычно, погружаясь в их мир. Они были добры и единодушны в своем отношении ко мне и рассказывали мне разные истории из школьной жизни.

Когда они отправились на выходные к своему отцу, я нарядилась, взяла свои магнитные шахматы и поехала на вечер в «Менсу». Я намеревалась хорошенько напиться собственной водкой с клюквенным соком, но не смогла заставить себя сделать это. Выслушав занудную историю о страданиях недавно разведенного мужчины, которой он мучил меня целый час, я ухитрилась организовать партию в шахматы. Но мой партнер был слишком пьян и не смог сосредоточиться на игре. В конце концов, я бросила это дело и поехала домой. Я чересчур устала, чтобы еще о чем-нибудь думать или заботиться. Я хотела лишь спать.

На работе я печатала как автомат, и начала серьезно подумывать о поисках другого места, потому что знала, если мне придется жить и работать без Шуры, а именно так складывалась ситуация, мне лучше подыскать работу, на которой мне не будет грозить такая ранняя смерть, как на этой.

К тому моменту, когда в четверг, на третьей неделе ожидания, раздался телефонный звонок, я перестала позволять себе слишком много переживать. Я чувствовала любовь к детям, и лишь мои отношения с ними убеждали меня в том, что я еще не превратилась в камень. Я все больше молчала на работе и во время перерывов на кофе и на ланч держалась в стороне от коллег, потому что не могла найти в себе достаточно энергии, чтобы делать вид, что у меня все в порядке.