Пик затмения
Шрифт:
– Густав, о чем вы все говорите?! – воскликнула Дзагликашвили.
– Тебе очень повезло, Медея. Ты присутствуешь при рождении новой расы солнцерожденных. Сегодня свершилось древнее пророчество. Дар, которого когда-то были лишены дети Солнца, сегодня вернулся к нам. Союз Четырех веками ждал этого дня, потом появилась эта девочка, Тамара Корсакова. Зимняя и летняя в одном теле… И мы поняли, что время пришло. Здесь, на этом самом месте, когда-то провели ритуал наши предки. Мне жаль, что Эш пострадала, но мы знали,
– Что? – вмешался Мбари. – Вождь говорил, это честь!
– Конечно, честь! – с готовностью кивнул Густав. – Ваши тела – это просто сосуд, не так ли? Вы стали вместилищем нового дара! Уникального, необыкновенного… Кто-то сможет читать мысли, как наша юная исландка, кто-то – видеть прошлое или будущее. Кто-то услышит погоду или, возможно, научится управлять ей. А дар исцеления? Сколько жизней можно будет спасти взамен своей?
– Почему взамен? – вмешался какой-то рыжий мальчик, держась за рану на боку. Видно, тоже участник ритуала. Может, тот лис, что пытался напасть на Мару?..
– Большой дар требует больших сил, – Густав снова улыбнулся, словно обещал всем по ведру с мороженым. – Как бы мы ни готовили избранных, их организм слишком слаб, чтобы долго быть сосудом новых способностей. Вы родите детей – они унаследуют дар, и справятся с ним чуть лучше. Возможно, доживут до сорока или даже пятидесяти. Но по-настоящему сильными, истинными детьми Солнца, смогут стать только ваши внуки. Третье или даже четвертое поколение. И все они будут почитать вас, в историю будут навечно вписаны ваши имена. Разве это не честь, Элиот? Мбари? Нгайре? Джо?
– Нет, – вдруг ответил Джо.
Бережно положил Брин на землю и встал. Подошел к Густаву и заглянул в глаза.
– Нет, – решительно повторил индеец. – Это не честь. Ни один дар не стоит жизни моей Брин. Я найду способ помочь ей. И ни один из нас не будет пользоваться даром до конца дней. И мы лучше останемся бездетными, чем позволим страдать нашим детям.
– Правда, Джо? – ухмыльнулся Густав. – А разве ты не пользовался даром сновидений? Иначе как бы вы смогли меня разоблачить?
– Это не связано с ритуалом, – нахмурился Джо.
– Это были предвестники. Знак того, что ты готов. Солнце поставило на тебе метку избранности. Теперь твои сны станут ярче и понятнее. Чаще. Сильнее. Возможно, видения будут посещать тебя наяву. Ты увидишь будущее, Джо. За это любой отдал бы все самое дорогое – и даже больше. Ты не сможешь отказаться от дара. Как бы ты ни старался.
– Смогу, – с вызовом ответил Маквайан. – Я откажусь от…
– Не смей! – проревело за спиной у Мары.
Высокий индеец с длинными седыми волосами и шрамами через всю грудь подошел бесшумно, но теперь все слышали только его.
– Ты позоришь не только свой род и клан, – громко и твердо продолжал он. – Ты позоришь всех оджибве.
– Это я отрекаюсь от племени и тебя, Сидящий Бык. Ты солгал мне.
– Как ты смеешь обвинять меня во лжи, Медвежья Шкура?
– Ты сказал, что дар принесет болезни мне. Ты не сказал, что он навредит моим детям. Что он убьет мою невесту.
– Она виновата сама. Ты предал мой договор с лакота, и расплатился. Оставь ее и будь верен зову предков.
– Я. Отрекаюсь. От тебя, – с расстановкой повторил Джо тихим, уверенным голосом. – Я ухожу из племени. И если нет способа спасти Брин и отказаться от дара, я умру вместе с ней.
– Тише-тише-тише... – Нанду отпустил Густава и в один прыжок подскочил к другу, отодвигая его от разгневанного вождя. – Вот так. Давай не горячиться, окей? Мы что-нибудь придумаем, да? Брин, конечно, накрыло, но она ведь у нас умная, верно? Самая умная из всех, кого я знаю. Какая-нибудь психология, медитации, гипноз… Наверняка есть способ! Ну же! Джо! Или ты, шаман! – бразилец повернулся к Имагми. – Скажи ему, что мы ее спасем!
– Способ, возможно, есть… – медленно произнес ангакук. – Я могу поработать с ней, попробовать… Она должна принять дар и только потом, постепенно, осторожно учиться его контролировать. Но сейчас она слишком слаба, люди ослабляют ее.
– И что делать? – Мара поднялась, поплотнее кутаясь в покрывало, и с надеждой посмотрела на Имагми.
– Она слышит мысли, – сказал он. – А здесь сотни людей. Она не протянет долго, сойдет с ума или погибнет. Ей нужно место, где нет никого. Но решать надо быстро.
– Послушайте, я не могу позволить вот так… Без разрешения директора или ее родителей… Я вас впервые вижу! Я не могу доверить ребенка… – суетливо бормотала Дзагликашвили.
– Решайте, – пожал плечами Имагми. – Но она слабеет с каждой минутой. И тряпичные стены палатки не спасут ее от чужих мыслей.
– Я не могу оставить ее, – почти с мольбой сказал Джо.
– Послушай, я доверяю ему, – Мара мотнула головой. – Миссис Дзагликашвили, я знаю этого человека. Он не причинит ей вреда. Я умоляю, вы должны разрешить… Речь идет о ее жизни!
– Но, Тамрико, я не вправе…
– А что мы будем делать, если ее не станет? – Мара лихорадочно соображала, как сделать так, чтобы вытрясти согласие. И вдруг вспомнила сон Джо: ворон, который уносит девушку. Имагми должен унести Брин! Не в облике человека, но ведь трансформации летних почти не забирают сил!
– Это вопрос, на который мне нужно согласие твоего отца или родителей Бриндис! – стояла на своем Дзагликашвили. – Торду, найди мою сумочку. Набери номер – и ищи, где звонит. Я немедленно свяжусь с Линдхольмом.