Пикник на обочине. Зона отстрела
Шрифт:
– А пожаловаться куда следует? В ООН напрямую, к примеру?
– Лучше сразу в Гаагский трибунал, – желчно усмехнулся бородатый сотрудник в белом лабораторном халате. Из сектора неорганической химии, кажется. – Они же не идиоты – все каналы связи уже обрубили. Подержат нас здесь немного, прокачают общественное мнение, как им нужно, а после – возьмут тепленькими.
– Не будут они нас брать, – мрачно сказал лохматый верзила в синей технической форме. – Не нужны им живые свидетели. Перебьют нас здесь или взорвут к чертовой бабушке, а после скажут,
– Это ты что-то перегибаешь палку, – не очень уверенно возразил рыжий доцент из отдела полевых исследований. – Как скрыть расправу над известными в научной среде людьми? Не могут они пойти на такое.
– Почему это не могут? – насупился верзила. – Если новый директор такую ахинею в открытую по «ящику» несет – может быть все что угодно!
– Сволочь он, этот Зубов, и вор, – нервно поправляя очки, заявил тощий спец из отдела биофизики. – Сколько раз меня с премией надувал.
– При чем здесь твоя премия? – сердито буркнул кто-то.
– А при том! Он лжец, циник и вообще… Он не ученый, он проходимец. Кто его назначил директором?
– Ты же знаешь, руководство у нас в Женеве сидит.
– Сейчас бы позвонить в эту Женеву – и доступными русскими словами…
– Я могу все это на четырех языках изложить. Да только как позвонить, если связи нет?! Сотовые вышки обрубили, глушилки поставили и дата-кабели перемкнули!
– У меня есть спутниковый телефон, – вмешался Кот. – Точнее, был – служба безопасности отобрала. У них спросить надо.
– Да?! – Верзила грозно поднялся. – Ну так я сейчас пойду к Разуваеву, лично поговорю! Мне как раз позвонить надо.
Среди научных сотрудников тут же поднялся шум. Они мгновенно разделились на сторонников и противников решительных действий. Долговязый профессор с лысым блестящим черепом и нелепыми круглыми очками тряс кулаками и что-то высказывал верзиле на повышенных тонах. Тут же шумно сцепились известный академик и не менее известный членкор. Разговор перешел на визг и вопли с перекошенными лицами. Оппоненты принялись припоминать друг другу всякого рода околонаучные прегрешения, обильно посыпались оскорбления, обвинения в некомпетентности и плагиате. С грохотом полетели на пол колбы с образцами, опасно качнулся массивный туннельный микроскоп. Кот наблюдал все это, разинув рот: он даже представить себе не мог, что на подобное способны обычно столь сдержанные и уважаемые люди. Сотрудники рангом пониже принялись неловко разнимать разгоряченных «светил». Кто-то бездумно, в трансе, отошел к окну – и ткнулся лбом в холодное стекло.
В стороне от этого безобразия курили под вытяжкой лаборанты, с интересом наблюдая за «петушиными боями» академиков. Сталкер и сам охотно покурил бы сейчас и перекинулся парой реплик с младшим научным персоналом, да только вот глобальные проблемы уж больно тяготили.
Все это действо усердно снимал оператор, направляемый деятельной ведущей. Похоже, та, наконец, отыскала подходящий материал для репортажа. Девушка выдергивала из общей сутолоки отдельных сотрудников, и те охотно
– А вы как думаете, шеф? – спросил Кот у Лаврова, державшегося в стороне от свары. – Чем дело кончится?
– У меня нет времени думать о таких пустяках, – отозвался Лавров. – Вот то, что работа стоит, – это действительно плохо.
– Ну да… – пробормотал Кот. Скосился на Лаврова, быстро черкавшего что-то в пузатой записной книжке. – У меня к вам разговор есть. Очень важный.
– Да? – Лавров продолжал что-то скрести в своей книжечке.
Нет, так его не пронять. Нужно бить сразу и наповал.
– Я новую аномалию нашел.
Лавров мгновенно прекратил писать, пронзил сталкера острым взглядом:
– Опять без санкций в Зону ходил?
Кот кивнул в сторону стоявшего в сторонке Акима:
– Вон его из дерьма вытаскивал.
Только теперь академик заметил Акима – и бросился в его сторону, сразу позабыв и про собеседника, и про новую аномалию. Кот даже не обиделся на этот раз. Оно и ясно: Аким сам по себе уникальная аномалия. Единственная в своем роде, так как, помимо прочего, способна перемещаться на своих двоих и совершать глупости. Да в придачу обладает совершенно неотразимым обаянием. Куда уж нам, чумазым, против такого няшки…
– Котляров, ты здесь?
Кот вздрогнул, сделал невольно шаг назад: перед ним возник Разуваев, а за его спиной – тот самый крепыш-охранник, от знакомства с которым до сих пор болели скулы и ребра. «Ну все…» – мелькнуло в голове. Теперь и сбежать не дадут, вряд ли даже Лавров поможет.
– Держи! – тяжелым голосом сказал Разуваев. – Тебя.
Странно глядя на него, шеф безопасности протянул телефонную трубку – старомодного вида, с толстой антенной сбоку. Ту самую, отобранную при обыске. Ничего не понимая, Кот поднес трубку к уху:
– Да…
– Ты что же, думал, я ничего не узнаю? – произнес безликий, но в то же время знакомый голос.
– Брахман?
– А чьего звонка ты ждал? Уж не Кузнецова ли?
Кот ощутил, как лицо заливает краска. Вот и поиграли, блин, в шпионов. Только как же его вычислили?
– Запомни, Кот, Кузнецов – это битая карта, – сухо продолжал голос. – Ему только кажется, что он способен влиять на события. И делает он это только потому, что я ему позволяю.
– Зачем мне все это знать?
– Потому что я хочу дать тебе шанс.
– В чем же моя ценность?
Разговаривать было тяжело: его в упор разглядывал Разуваев, сверлил взглядом, будто сканировал мозг. Но почему-то позволял продолжать этот странный разговор.
– Хороший вопрос. Лично я считаю, что ты свой шанс упустил. Но «Глас Зоны» считает иначе. Я привык ему доверять.
– Что ж, это лестно.
– Не дерзи. Я дам тебе еще одну возможность получить свое место в новом мире. Но с одним условием.
– Я весь внимание.