Пикник на обочине. Зона отстрела
Шрифт:
Кот вдруг понял, что говорит в полнейшей тишине. Ему удалось произвести впечатление, теперь надо было это использовать. Но вдруг осознает, что не знает, что делать дальше. Наверное, растерянность отразилась на лице, и Брахман мгновенно это заметил:
– Ты ведь блефуешь, Кот.
– А ты проверь.
– Зачем? Даже если у тебя есть возможность взорвать боеголовки, ты ведь не сможешь уничтожить себя, своих близких и самое дорогое для тебя – Зону? И главное – этим ты не спасешь своего друга. В чем же смысл твоей затеи?
– Смысл в том, чтобы остановить
Он мог бы долго говорить о том, что хотел сделать в своей жизни что-то значительное. Что просто не может не воспользоваться шансом остановить этого монстра в облике человека. Он мог бы объяснить, что наступил момент, когда даже собственная жизнь, даже жизни близких ему людей сделались чем-то незначительным перед той ненавистью, которая наполнила всю его душу.
Но даже это не было всей правдой.
Он просто устал. Смертельно устал бежать, ползти, драться, что-то кому-то доказывать, кого-то спасать. Сейчас он мог прекратить все разом. Для этого не нужно было даже прилагать усилий. Ведь упругий металлический «крокодил» в кулаке уже готов был раззявить железную пасть, прервав электрическую цепь и запустив смертоносный механизм.
– У меня кончается терпение, – сказал Кот, делая шаг в сторону Брахмана. Вслед ему повернулись автоматные стволы, где-то нервно щелкнул предохранитель, но сейчас это уже не имело значения. – Слушай меня внимательно. Сейчас мы с товарищами спокойно уйдем отсюда – и все останутся живы.
– Ты не будешь диктовать условия, – криво улыбнулся Брахман. – Я видел будущее, и там не было никакого взрыва.
– Прекрасно, – сказал сталкер. – Значит, тебе нечего бояться.
Он сделал еще один шаг в сторону Брахмана. Тот крепче сжал рукоять ножа, впился взглядом в сталкера, словно пытался прочесть его мысли. В свою очередь, сталкер еще крепче сжал затекшие потные пальцы с контактом, от которого тянулись к рации через рукав тонкие провода. Казалось, никакие это не провода, это оголенные нервы, которые еще немного – и зазвенят, как струны.
Было слышно, как тихо ахнула Лена, и бледный оператор, маячивший впереди, растерянно опустил камеру. Какие могут быть съемки, когда все здесь оказались у последней черты?!
Кот приблизился к Акиму, нервно облизнул пересохшие губы, обернулся к замершим сектантам, демонстративно покачав над головой правой рукой с крепко сжатым в кулаке контактом. Заговорил отрывисто и быстро:
– Все, уходим. Лена, пойдешь впереди, Игорь, прикроешь спину. Аким, ты в центре. Для непонятливых повторю: не пытайтесь нас остановить! Если я разожму пальцы – всем крышка! Ну что ты смотришь – вперед!
Последнее было обращено к Акиму. Но тот даже не сдвинулся с места. А просто сказал:
– Зря ты сюда пришел.
– Что? – Кот не поверил собственным ушам. Уставился на парня, будто впервые увидел его.
– Я здесь потому, что сам принял такое решение, – сказал Аким. – Это не глупость, не самоубийство – это мой выбор. Я думал, ты поймешь меня.
– Иди вперед! – понизив голос, повторил Кот. – Давай же, ну!
Он попытался подтолкнуть друга, но тот уклонился,
– Я никуда не пойду.
Сталкер смотрел на него и не понимал, что происходит. Все вдруг потеряло смысл, и осталась одна лишь тупая апатия. Он опустил руку, взглянул на свой дрожащий от напряжения кулак с исходящими из него проводками. И с разворота двинул им в лицо Брахману. Тот повалился на спину, выронив нож, а Кот сделал шаг в его сторону, сказав в усмешкой:
– Как это – получить по морде ракетой? Извини, пощечину не могу – придется разжать пальцы.
Он сам не знал, что на него нашло. Наверное, искала выход скопившаяся злость. Хотелось наброситься на этого гада, измочалить его в кровавую отбивную – ведь никто сейчас не сможет остановить его.
Хлестко ударил выстрел. Острая боль пронзила правое плечо.
Возглас страха пронесся по рядам сектантов. Сталкер равнодушно смотрел, как сами собой разжимаются онемевшие вдруг пальцы, как выпадает из ладони и повисает на проводе разомкнутый контакт.
Теперь спешить некуда. Он обернулся.
Шагах в пяти, целясь в него, замер Сурок со своей «береттой».
– Ну что, – сухо произнес «черный ангел». – Где же твой обещанный взрыв?
Еще секунда прошла в тягостном ожидании. Взрыва не было.
Сурок опустил пистолет, презрительно усмехнулся:
– Недальновидность и глупость – вот вся цена самомнению сталкеров. Пока ты толкаешь речи, кто-то обезвреживает твою мину. Чего вы там мнетесь – взять его!
Вооруженные бойцы с запозданием набросились на сталкера. Принялись молотить прикладами, затем просто навалились сверху, уперев автоматные стволы в спину и в затылок. Кот не сопротивлялся. Все равно это был конец – глупый и бессмысленный.
– Прошу прощения, что прервал вас, учитель, – последнее Сурок адресовал Брахману.
Лидер уже пришел в себя и снова обрел уверенность и величие «мессии». По-отечески похлопал по плечу Сурка, сказал, обращаясь к сталкеру:
– Вот видишь – нельзя изменить неизбежное. Победить судьбу не способна даже ядерная ракета. Только «Глас Зоны» может дать силу, чтобы…
Сталкер не слушал его – он смотрел на Акима, который поднял с бетонной поверхности нож и сам шагнул через невидимую границу аномалии.
Теперь он стоял в центре бледной «кляксы», между двумя рельсами, у самого тупика. Левый рукав его свитера был закатан, в правой был жертвенный нож.
Брахман перехватил взгляд сталкера, замолчал. Изменился в лице и медленно обернулся. Он не сразу понял замысел жертвы. Просто смотрел, как Аким медленно вспарывает себе вены на левом запястье.
…Как вспухают на коже багровые разводы – и густыми каплями падают вниз, окропляя рельсы и шпалы. Лишь когда незаметная «клякса» стала наливаться густым сочным цветом, до Брахмана стало доходить: он выпустил ситуацию из-под контроля.
Ведь это он, он сам, должен был пустить кровь жертве! «Глас Зоны» ждет этого от него – и только от него одного! Иначе все теряет смысл, все переворачивается с ног на голову и обретает совсем другое значение…