Пикник у Висячей скалы
Шрифт:
– Мистер Хасси, а вы знали, что сегодня День святого Валентина? – спросила Миранда.
– Я не особо разбираюсь в святых, мисс Миранда. Чем занимается этот ваш Валентин?
– Мадемуазель говорит, что он покровитель всех влюбленных, – объяснила Ирма. – Он просто чудо – шлет людям замечательные открытки с блестками и кружевом. Хотите карамельку?
– Только не за работой.
Наконец-то и мистеру Хасси удалось вставить слово в разговор. В прошлую субботу он был на скачках и видел, что первой пришла лошадь отца Ирмы.
– Как ее звали и на какую дистанцию был забег? –
Эдит Хортон, не желая оставаться в стороне, наклонилась через плечо Миранды, чтобы заодно похвастаться своими лентами, и спросила, почему большую коричневую лошадь мистера Хасси зовут Герцогиней. У мистера Хасси были свои любимчики среди пассажирок, и он не всем хотел отвечать.
– А почему вас зовут Эдит, мисс?
– Потому что так звали мою бабушку, – с важным видом ответила она. – Только вот у лошадей нет бабушек.
– Да неужели! – Мистер Хасси повернул свои квадратные плечи в другую сторону от глупой девчонки.
Понемногу становилось жарче. Солнце пригревало блестящую черную крышу повозки, теперь покрытую мелкой красной пылью, что попадала в глаза и волосы сквозь неплотно застегнутые полотна занавесов.
– И все это ради удовольствия, – бормотала в темноте экипажа Грета Макроу, – оказаться во власти ядовитых змей и муравьев… Как же глупы бывают человеческие создания! – В сумке у нее лежала книга, но сосредоточиться на чтении среди девчачьей болтовни было бы трудно.
Дорога к Висячей скале резко сворачивала направо за городком Вудэнд. Здесь мистер Хасси остановился у гостиницы, чтобы напоить лошадей перед последним отрезком пути. Внутри повозки становилось невыносимо жарко, все начали снимать перчатки.
– Мадемуазель, можно и головные уборы снять? – спросила Ирма, чьи чернильные кудряшки струились из-под соломенной шляпки.
Мадемуазель улыбнулась и глянула на мисс Макроу, которая сидела напротив, закрыв глаза, но не расслабляя прямую спину и сомкнув маленькие ручки в замок на коленях.
– Ни в коем случае. Мы на экскурсии и не должны выглядеть, как цыганский табор. – Мисс Макроу вновь вернулась в мир рационального мышления.
От ритмичного стука копыт и душного воздуха в экипаже клонило в сон. Было всего одиннадцать часов, и воспитательницы попросили мистера Хасси найти подходящее место для небольшой остановки. В тени старого эвкалипта из плетеной корзины достали молоко и лимонад, сохранившие восхитительную прохладу, без лишних комментариев сняли шляпки, роздали печенья.
– Давненько я такого не пробовал, – сказал мистер Хасси, попивая лимонад. – Крепкого-то я не пью, особенно в такие важные дни.
Миранда встала и подняла кружку с лимонадом высоко над головой.
– За святого Валентина!
– За святого Валентина! – подхватили все, кроме мистера Хасси, и чудесное имя эхом прокатилось по пыльной дороге. Даже Грета Макроу, которой было все равно, за кого пить – хоть за Тома из Бедлама, хоть за персидского шаха, рассеянно поднесла пустую кружку к бледным губам.
– А теперь, если ваш святой
– Люди помешались на идее совершенно бесполезных движений, – призналась мисс Макроу сороке, подбиравшей крошки песочного печенья у ее ног. – Только ненормальный, по их мнению, захочет для разнообразия посидеть на одном месте! – И она неохотно вернулась в повозку.
Корзина была снова наполнена, пассажиры на всякий случай пересчитаны, ступеньки убраны под половицы, и экипаж двинулся в путь. Среди серебристых теней от стройных молодых деревьев мелькали лучики золотого цвета, падавшие на напряженные плечи и темные взмыленные крупы лошадей. Подковы практически бесшумно соприкасались с грунтовой проселочной дорогой. Ни один путник не шел навстречу, пение птиц не нарушало тишину, серые заостренные листья молодых деревьев безжизненно поникли на полуденной жаре. Смеявшиеся и болтавшие девочки неосознанно замолчали, пока экипаж снова не выехал из тени на солнце.
– Сейчас, должно быть, около двенадцати, – сообщил мистер Хасси пассажиркам, глядя не на часы, а на солнце. – Неплохо продвигаемся, дамы… Я обещал начальнице вернуть вас в колледж к восьми.
От упоминания колледжа внутри нагретой повозки пробежал холодок; никто не ответил. В кои-то веки Грета Макроу приняла участие в беседе, что в гостиной для учителей случалось редко.
– Даже если мы пробудем у Скалы на час дольше, то не опоздаем. Мистер Хасси, как и я, отлично знает, что сумма двух сторон треугольника больше третьей. Утром мы проехали вдоль двух сторон треугольника… верно, мистер Хасси? – Извозчик ошеломленно кивнул. Странная она, эта мисс Макроу. – Что ж, тогда лишь остается сменить маршрут на обратном пути и вернуться по третьей стороне. В таком случае, раз мы въехали на эту дорогу в Вудэнде под прямым углом, то назад поедем по гипотенузе.
Это было чересчур для практичного ума мистера Хасси.
– Не знаю насчет гиппопотама, мэм, но если вы имеете в виду Верблюжий Горб, – он показал хлыстом на горную цепь Маседон, среди которой на фоне неба выделялся именно Горб, – то дорога через него чертовски длинная, несмотря на вашу математику. Там и дороги толком нет – одна лишь ухабистая колея через верхушку горы.
– Я имела в виду не Верблюжий Горб, мистер Хасси, но спасибо за объяснение. Не разбираясь в лошадях и дорогах, я прибегаю к теории. Марион, ты меня слушаешь? Надеюсь, ты поняла, о чем я говорила? – Марион Куэйд, единственная в классе с легкостью одолевшая Пифагора, была любимой ученицей мисс Макроу, как дикарь, понимающий несколько слов потерпевшего крушение моряка, становится любимым дикарем.
Пока они беседовали, угол зрения понемногу сместился, и взору предстала поразительная Висячая скала. Прямо впереди среди желтоватой равнины крепостью возвышалась серая вулканическая масса. С сидения кучера три девочки видели вертикальные линии отвесной скалы, изрезанной сине-фиолетовыми тенями и серо-зелеными кустами кизила. Кое-где лежали валуны, которые даже на расстоянии выглядели громадными и пугающими. Лишенная растительности зазубренная верхушка горы рассекала безмятежную синеву неба.