Пиковая дама
Шрифт:
Не могу я так с Эммой поступить. Хотя искушение, конечно, сильное.
– Пусти меня, – тихо сказала я. – У меня правда болит голова.
– Эмма!
– Мне нужно побыть одной, – захлопнула я дверь перед его носом.
Я пребывала в полном смятении чувств. Стояла, прислонившись к стене, крепко зажмурившись. Будто это могло хоть чем-то помочь.
Как глупо – всего один поцелуй, а сердце волнуется так, словно… словно…
Словом, у меня не было слов, чтобы это описать. У меня не было сравнений,
Лицо кузена Винтера так и стояло перед глазами, так и стояло, просясь на холст.
Чтобы как-то занять руки, я достала тонко очинённый карандаш, взяла лист бумаги и принялась рисовать. Руки действовали машинально, набрасывая одну линию за другой, пока на меня не глянуло бледное подобие золотого мальчика.
В дверь постучали.
Я поспешно перевернула лист:
– Войдите.
– Ваша амазонка, мэм, – присела в реверансе миленькая горничная.
Она очень старалась не глядеть на меня.
– Амазонка? – обескураженно поглядела я на наряд.
– В пять часов пополудни вы всегда катаетесь верхом, мэм. Прикажите помочь одеться?
– Да, конечно, – растерянно кивнула я, покорно отдаваясь в умелые руки горничной.
Я?
Кататься верхом?
С этими проделками амура я напрочь забыла о списке, врученном утром, где верховая езда была выделена отдельным пунктом.
От волнения я не слишком радовалась тому, как ладно на моей фигуре сидит верховой костюм.
Я не слишком переживала, направляясь к конюшням, где располагался манежный двор. Всё происходящее казалось сном. Подчас увлекательным, пугающим, но не слишком реальным. Никак мне не отделаться от ощущения, что всё понарошку, не всерьёз.
Вот-вот очнусь и буду вспоминать обо всём об этом, как об увлекательном опыте осознанного сновидения.
Эвелин и Эльза уже дожидались меня на месте.
Эльза протягивала на ладошке подсолённый кусочек хлеба белоснежной лошадке.
Та, моргая красивыми чёрными глазами с длинными ресничками, осторожно брала угощение с девичьих рук, легко касаясь их мягкими губами.
– Какая прелесть! – искренне восхитилась я. – Можно её погладить? – протянула я руку к шелковистой гриве. – Не укусит?
Эльза поглядела на меня как-то странно.
Эвелин засмеялась:
– Пока тебя не было, наша неразумная младшая сестрёнка, видимо, надеялась, что вернулась настоящая Эмма. А уж она-то об этой смиренной кобылке никогда по-доброму не отзывалась.
– Неужели же можно не влюбиться в такое чудо? – вознегодовала я.
И всё-таки отважилась провести ладонью по шелковистой шкуре.
– Эмма считала, что у Снежинки недостаточно горячий нрав, – вздохнула Эльза, которую явно ранило такое отношение старшей сестры к её любимице.
Ну, от меня-то дурного отношения эта красавица,
У Эвелин лошадь была гнедой.
– Эта девочка или мальчик? – полюбопытствовала я.
– Мерин, – усмехнулась она. – Спокойного нрава. Очень выносливый. А вот и твой Воронок.
Мама дорогая!!!
Да лучше я остаток дней на самокате проведу, чем на эту зверюгу верхом сяду.
Я к нему не то что на пушечный выстрел – на расстояние удара ракеты не приближусь. Ни за какие блага в мире!
Конюх с трудом удерживал животину, повиснув на удилах, или как там эта штука во рту у лошади обзывается? А конь всё равно норовил взвиться на дыбы.
Он фыркал так, что тигр с перепугу бы заболел медвежьей болезнью и убежал в леса, предпочтя остаться голодным, чем сделать попытку отобедать таким монстром.
– Это… что? – заикаясь, проблеяла я.
– Воронок. Любимый конь Эммы, – прозвучал роковой ответ.
– Увидите! Увидите этого зверя немедленно! – сорвался мой голос на неблагозвучный визг.
– Но, мэм, конь ведь не может стоять всё время в стойле? Ему нужен променад.
– Вот и обеспечьте его ему. А мне приведите спокойную, послушную лошадку. Самую спокойную, самую послушную во всей конюшне. Я не обижусь, если это будет старая кляча.
Конюх смотрел на меня изумлённо, а Воронок вроде как даже обиженно.
Эльза прилагала все усилия, чтобы не рассмеяться.
Я понимаю. Это смешно. Но лучше я буду смешной, чем мёртвой. Или даже просто сильно ушибленной. Что толку с того, что конечности у меня чужие? Больно-то всё равно будет мне!
– Ну? – топнула я ногой на продолжающего столбом стоять конюха. – Чего стоите? Выполняйте немедленно!
Конь протестующе заржал. Бедняжка! Он хотел на прогулку с любимой хозяйкой.
Ну на ничего не поделаешь. Мне его не оседлать.
Явно пребывающий в шоке конюх выполнил распоряжение. Привёл старую лошадь.
Боже, какой огромной она была. И глаза у неё огромные. И хвост. Спина с обеденный стол в Дарк-мэноре.
Мне, чтобы усесться на такое, растяжки не хватит, потому что растяжка у меня, откровенно говоря, никакая.
Было страшно, несмотря на то, что лошадь вела себя смиренно, как монашка после обедни, и глядела совершенно коровьими, кроткими глазами.
Собравшись с духом, взяв всю свою волю, что была в наличии, в кулак, я подошла к своей кляче. Положила ладонь на её шею.
– Встань у левого плеча. Да не моего! Лошади, – инструктировала Эвелин. – Бери в левую руку повод, клади её на холку. Сюда, – положила она мою руку на нужное место. – Повод – это очень важно. Не хватайся за него судорожно, большинство лошадей очень чутко на него реагируют. Перетянешь и твоя лошадка подастся назад или вообще встанет на дыбы.