Пиковый интерес
Шрифт:
Если быть честной до конца, то эта мысль вертелась у меня в голове с того самого момента, как мы открыли дверь и увидели разгромленную квартиру. Я не стала делиться ею с милицией, так как в этом случае пришлось бы рассказывать и о гибели Людмилы, об исчезновении Галины, о долге Олега и о дневнике. Представителям власти могло не понравиться мое активное участие в некоторых из этих событий и тогда из категории свидетеля я легко могла перейти в категорию подозреваемой. В общем, я решила держать свои мысли при себе, ненужных предположений не высказывать и предоставить милиции возможность разбираться во всем самой.
Однако, это не означало, что я отбросила прочь все подозрения и больше о них не думала. Я перебирала в голове всех, кому было известно о дневнике и пыталась оценить их с точки зрения охотников за сокровищами.
Во-первых, я сама, но про себя я точно
Во-вторых, Олег. Против него говорило то, что он не был отягощен особыми моральными принципами и очень нуждался в деньгах. К тому же, он исчез и с того последнего звонка от него не было никаких известий. Но, допустить, что Олег, который, не смотря ни на что, все же любил деда, решил ограбить его, я не могла. И дело здесь было не в его моральных принципах, а в практической нецелесообразности подобного поступка. Ему не было необходимости приходить ночью к деду, бить его по затылку и тайком выносить вещи. Он мог просто явиться днем, взять все, что хотел, как это и было всегда, и спокойно уйти. Если же он приходил за дневником, то все происшедшее вообще лишалось смысла. Олег обнаружил дневник несколько лет назад, прекрасно знал, где он хранится и много раз имел возможность перечитывать злополучные записи. Он не стал бы перерывать весь дом, как это сделали грабители, в поисках дневника. Кстати, они его не нашли, я сразу по приходе в квартиру проверила потайной ящик -дневник был на месте.
В-третьих, Антон. За то время, что мы с ним знакомы, он несколько раз бывал в квартире на Машкова и дед его знал. Если бы Антон ночью под благовидным предлогом пришел к деду, тот без колебаний открыл бы ему дверь. Кстати, той трагической ночью Антон дома не ночевал. Димка упомянул, что он звонил, говорил, что засиделся у приятеля и останется у него до утра. Конечно, Антон вполне мог солгать и поздно вечером явиться сюда. Дневника он так и не нашел, а вещи взял для отвода глаз, отвез куда-нибудь и выбросил. Но это все было из области фантастики, в действительности у Антона не было необходимости рисковать и идти на ограбление, ему достаточно было расспросить меня. Я считала его восторженным почитателем старины и неисправимым романтиком, поэтому его интерес к старинному кладу меня бы не удивил, я бы ему все рассказала и даже дала бы прочитать дневник. Но главное заключалось в том, что Антон не был алчным и корыстным человеком. Да, он был талантливым и модным художником, зарабатывал своими картинами большие деньги, но они не были для него смыслом жизни. Смысл жизни он видел в живописи, а к деньгам относился легко, быстро расставался с ними, охотно давал в долг и никогда не требовал возвращения. В общем, по моему мнению, Антон никак не подходил на роль алчного охотника за сокровищами и я охотно вычеркнула его из списка подозреваемых.
Следующей шла Галка. Она не была знакома с дедом, никогда не бывала в его квартире, но за год жизни с Олегом, успела многое узнать о нашей семье. Ей ничего не стоило придумать убедительную причину и легко проникнуть в квартиру. Тут на ум услужливо приходило замечание милиционера о том, что, возможно, преступник был слаб и неопытен. Но вот причины для подобного поступка я не находила. Она не знала о дневнике и не подозревала о существовании клада. Я ей ничего об этом не говорила, просто предупредила об опасности и попросила быть осторожнее. Олег, я думаю, тоже ничего не сказал, если даже он ей и звонил, то вряд ли упоминал о дневнике. Поразмышляв таким образом, я с облегчением пришла к выводу, что Галку из подозреваемых тоже можно вычеркнуть, чему очень обрадовалась - Галка мне нравилась.
Последним в моем списке шел Димка. Все во мне протестовало, когда я думала, что грабителем мог быть он. Однако, здравый смысл не позволял отбросить прочь его кандидатуру. Если Димка замыслил получить сокровища, то у него было вполне достаточно времени навестить деда после того, как я блаженно заснула на его плече. А если уж заглядывать дальше, хотя мне этого очень и не хотелось, то и его приход в тот день выглядел очень подозрительно. У меня запылали щеки от стыда, как только я подумала, что он лег со мной в постель только для того, чтобы отвести от себя подозрения. Он мог уйти от меня сразу, как только я заснула, поехать к деду, обшарить квартиру и к тому времени, когда я ему позвонила, быть дома. Антона не было и Димкина отлучка вполне могла пройти незамеченной. Конечно, он не был знаком с дедом и ему было бы сложно уговорить того открыть дверь незнакомому человеку, но при желании
Значит, в качестве подозреваемых у меня оставались только подельники Калины. И, говоря по совести, их кандидатуры устраивали меня со всех точек зрения. Они не входили в число близких мне людей, я не питала к ним нежных чувств и они были крайне несимпатичными личностями. Правда, мои логические построения портил один нюанс: я не понимала, как им удалось войти в квартиру. Но я утешила себя тем, что, когда дед придет в сознание, все прояснится.
Покончив с поисками виновных, я огляделась вокруг и обнаружила, что на дворе глубокая ночь, а квартира полностью приведена в порядок и сияет чистотой. Довольная, я еще раз прошлась по комнатам, что бы насладится плодами своей деятельности, а потом отправилась спать на диван.
Глава 10
Утром перед работой я заехала в больницу и, выстояв длинную очередь к окошку, справилась о здоровье Новосельцева Владимира Максимилиановича. Ответ был самый неутешительный:
– Состояние критическое, в сознание не приходил.
Не удивительно, что на работу я приехала нервная и расстроенная. Попробовала заняться технической документацией на строящийся в Центральном округе офисный центр и не смогла, все валилось из рук, мысли крутились вокруг деда, долга, исчезновения Галины. Промучившись полдня и поняв, что работник из меня в этот день никакой, я бодро сообщила секретарю, что еду на объект, села в машину и поехала в мастерскую к Калине.
Дело в том, что в результате мучительных размышлений о событиях последних дней я пришла к выводу, что во избежание новых жертв, нужно во-первых ликвидировать долг, а во-вторых расстаться с тайной клада. Второй пункт плана выполнить было легко, мифическими сокровищами я не дорожила и была готова была не только подробно рассказать кредиторам Олега все, что знаю, но и предоставить в качестве доказательства сам дневник. Значительно труднее было воплотить в жизнь первый пункт. Десять тысяч долларов по-прежнему были для меня неподъемной суммой, но тут я расчитывала на Калину. Я надеялась уговорить его заплатить половину долга, тогда оставшиеся пять тысяч можно было бы занять у Антона и таким образом с долговыми претензиями было бы покончено.
Довольная собственной изобретательностью и воодушевленная радужными перспективами, я бойко подкатила к мастерской.. Обе створки железных ворот были широко распахнуты, открывая взору внутренность обширного помещения, которое при свете дня смотрелось совершенно иначе, чем в мой прошлый визит. Теперь, когда все его углы были освещены, и само помещение, и массивные приспособления непонятного назначения, и груды ржавого металлолома выглядели вполне мирно, в них уже не чудилось ничего страшного или угрожающего. Прямо около входа стояла светлая "Волга" с поднятым капотом, во внутренностях которой копался грузный мужчина в темном комбинезоне. Заслышав шум подъезжаюшей машины, он поднял голову и вопрошающе посмотрел в мою сторону. Я выскочила из салона и заспешила к нему, на ходу придумывая, с чего бы половчее начать разговор. Ничего толкового не придумала и потому решила идти на пролом.
– Добрый день!- прощебетала я и заискивающе улыбнулась, стараясь расположить его к себе.
– Добрый!-откликнулся мастер, с интересом ожидая продолжения.
Я тоже посмотрела на него и он мне понравился. Мужчина производил впечатление добродушного, умудренного жизнью человека, который спокойно делает свое дело и не вредничает по пустякам.
– Вы не могли бы мне помочь?
– А что у Вас стряслось?-приветливо поинтересовался он и перевел взгляд на мою машину, которая стояла прямо перед воротами. Тут я сообразила, что меня приняли за клиентку и торопливо сказала: