Пилигрим
Шрифт:
Глупо было думать, что маска может спасти меня от узнавания. Как выяснилось позже, мои опасения были обоснованы. Очень скоро взорвали весь дом, где я жил с семьей. Конечно, по счастливой случайности, никто из мирных жителей не пострадал, только пожарные и спасатели. Конечно, пытались расстрелять на улице мою жену и сына.
Но я этого всего не знал. В момент этих жутких событий, я был под хорошим кайфом и медленно, но верно, катился к своему смертельному исходу. Такова суть разработанной и поддержанной оперативной мыслью идеи.
И все же, при жизни меня удержали. Хотя, валяясь в грязных притонах, часто
Вновь приказ, в очередной раз обновленной контрразведки. Забыть свое прошлое. Забыть все, что осталось в той жизни. Начинать жить другой, правильной жизнью. Избавиться от вредных привычек и садистских, а заодно и мазохистских наклонностей.
Новая легенда, новая жизнь… До этого уход жены… Боюсь, что это было предусмотрено планом операции. Оставить меня без всякой надежды на нормальную жизнь. Аналитики в нашей организации великолепные, до сантиметра все высчитали, даже то, что я с этим смог справиться. Тяжелее было отвыкать от наркоты. Ох, и покрутили меня ломки. Ох, и попускал я кровавых пузырей, да еще и попоносил под себя от души.
Все для него, для народа. Он должен был видеть этот натуралистический спектакль. Те, кто меня тогда, в привокзальной, бомжацкой жизни окружал, должны были насладиться следами недержания мочи и мерзкого, исходящего от меня, запаха прокисшей мочевины. Увидеть, поверить и подтвердить, что этот опустившийся тип, всегда жил рядом с ними на вокзале, а сейчас твердо стал на путь исправления.
Очередная пластическая операция на лице. Удаление при помощи современных технологий папиллярных линий на руках. Это уж я настоял. Кто его знает, кому в руки могло попасть личное дело Кирилла Новикого, еt cetera? Начнут сравнивать параметры, искать сходство, а его-то и нет. Все есть. А сходства пальчиков — нет.
Сейчас, после всех приключений и злоключения, я переброшен поближе к Афганистану. В местность с волнующим названием Перун-Базар. В связи с этим, что всплывает в памяти?
Ни черта там нет! Кроме. Киргизов, нищеты, добычи и расхищения капиталистическими хищниками, полезных ископаемых страны… Хотя, по-моему, киргизы были в другом месте. Там, куда меня забросили, под старыми советскими лозунгами живут туркмены. Детали придется уточнять на месте.
Но прочь сомнения. Паруса наполнены попутным ветром. Бригантина движется правильным курсом. Команда готова выполнить любой приказ капитана… Ах, да — майора…
Легендирование продумано классное. Сегодня я выступаю в роли бывшего русского бандита. Скрываюсь, от своих же бывших дружков и Интерпола.
В начале пути, еще до переезда была небольшая проблема. Говорить на родном языке, с понятным для местного населения акцентом. Выкрутился. Заговорил, как миленький. Тяжелее было думать с акцентом. Правда, этого никто и не требовал. В дальнейшем, согласно легенде, я коренной «подмосковец», начинаю говорить на чистом русском языке.
Заметьте. Ни я это предложил. Те, кто задумал такую многоходовую комбинацию,
Сидя в грязной, местной тюрьме, для мелких басмачей и бандитов, стоило удивляться тому, как «старшие братья по разуму» из Ясенево, правильно и красиво расставили акценты и продумали такую вкусную штучку, с розочкой из крема.
Наблюдая за борьбой клопов и тараканов, на моем грязном, тюремном матрасе, не переставал восхищаться. Как можно было, за восемь лет вперед, рассчитать эту комбинацию? Как меня еще разные контрразведки не съели с потрохами, ума не приложу? Напрашивается вывод, что у ребят под рукой есть подобные кандидаты на все случаи жизни.
Имея в своих, гебешных рядах, таких выдающихся предателей, как генералы поляковы да калугины. Меня, могильные черви давно уже должны были съесть. Тьфу-тьфу-тьфу… Хотя тогда, в момент замены на Кирилла Новикова, я был ни кому не известным капитаном, может поэтому «оборотни за чечевичную похлебку» и не обратили свое пристальное внимание на мою персону?
Но это все, т. с. риторика. А вот насчет местной тюрьмы, я не оговорился. Все согласно меню и прейскуранта цен, утвержденного главным кондитером нашей шашлычной.
Прибыв в Перун-Базар на перекладных, уставший как собака, я прямиком отправился в горный городишко Мухарес. Разузнал по поводу нахождения участка стражей правопорядка. На нем еще табличка была.
Рядом с полицией находилась бакалейная лавка. Хлебнув для храбрости их местной настойки и почувствовав прилив гадливой жалости к себе, удалось схватить каменюку и запустить в витринное стекло.
— Ай-яй-яй, — закричал хозяин.
— Попался, шайтан, — сказал мне, неторопливо вышедший из прохладного помещения полицейский.
После для порядка, огрел меня дубинкой по голове. Я «обливаясь кровью» упал и «потерял» сознание.
По приговору суда возместил стоимость витрины и отсидел в местной кутузке положенные тридцать суток.
На свободу, после оплаты стоимости стекла, вышел хоть голый и босый, но с чистой совестью. Меня опоясывали куски ткани. Ими я прикрывал свою срамоту и ножевое ранение.
Взглянул на чистое умытое небо, посмотрел на приземистую кутузку и порадовался, что легко отделался. Уж больно здоровые в камере бегали крысы, и уж, совсем злые сокамерники. А доброму там не выжить. Кормежка проводилась оригинальным способом. Охрана приносили корзину с хлебом, овощным жмыхом и объедками. Бросала все это на пол камеры. Кто успеет в схватке вцепиться в провизию, тот сыт. Кто много будет стесняться, тот останется голодным.
В свалке, меня-то ножом и полоснули. Не до смерти, больше для порядка. Чтобы локтями больно не толкался.
Через всю длину камеры протекал натуральный ручей. Кого мучила жажда, мог испить из него водицы, а кто, скажем хотел согнать лишний вес и оправиться, никто не запрещал туда же и нагадить, параши или унитаза в помещении не предусматривалось… О таком сервисе, я даже не слышал. Из ручейка, особо изнеженным седельцам, можно было поплескать себе на руки и умыться. Но я не рискнул. Слишком уж брезгливым оказался. Пришлось накопившуюся грязь и насекомых, носить на себе.