Пилот Дома Арнгейм
Шрифт:
… — А потом, я смог таки опять подключить энергию и вышел на орбиту, над терминатором. Стал ждать пока меня кто–нибудь не заметит — передатчик долбаный я так и не починил… Потом комиссии объяснял, что все навигационные приборы у меня вдруг сгорели, с передатчиком вместе… — устало объяснял, смотря в пространство, молодой парень.
Пространство то, сильно ограничивалось стенкой кабинки исповедальни, в которую и уставился рассказчик, словно не святому отцу, а себе что–то пытался рассказать, медленно вспоминая.
— Из–за этого все и случилось…
— Нет, взъелись на меня так, что до трибунала, дескать, я своей халатностью нарушил боевые планы нашего командования,… Не с кем им теперь повоевать… Разжаловали в капитаны… — и видно забывшись парень потянул из кармана сигарету, но вспомнив где находится раздраженно закрутил ее между пальцев.
— Я тогда дозу все–таки хватанул, и всю комиссию на лекарствах сидел. Тормозил так, что меня в покое оставили, но из армии с позо… в смысле с почетом отправили на пенсию, «по состоянию здоровья», в звании, правда… восстановили… И пособие дали, и пенсию назначили.
Так что я теперь майор, в отставке. Жаль чёрт, простите святой отче, к тридцати, может, был бы и генералом, у меня налет часов колоссальный, восемь боевых операции, медаль… вот, почти дали…
— Сбили б тебя, сын мой… — ответствовал голос из–за стенки. — Вот там, может быть, и сбили бы… Не дано человеку промысел божий понять, так что радуйся, что молод, здоров и хоть какая денежка есть — можно развлечься, девочки там… выпивка…
— Это вы мне говорите? — изумился молодой майор в отставке, метнув в сторону решетчатого окошечка пронзительный и странно тяжёлый взгляд.
— А кому по твоему? — так же изумился голос.
— А как же насчет не «прелюбодействуй»?
— А ты и не прелюбодействуй!
— А девочки?… — не понял парень. — Церковь же против, вне брака?… Нет, я не против. Собственно я и вчера был «не против», и чувствую, что и сегодня вечером буду… и завтра…
— Ну, ты наверно разницу не понимаешь?… — священник фыркнул за стенкой. — Грех с пути истинного невинную девицу сбивать, а если оная не невинна и не на пути истинном… Тогда в чем же грех…
— Святой отче, я собственно не за девочками в церковь- то зашел… — вздохнул парень. — Вы мне лучше подскажите, как мне жить дальше, ну и исповедуйте заодно…
— Историю свою ты мне поведал, а вот грехов в ней я не вижу… Или ты за всю прошедшую жизнь хочешь? Давай…
— Грешен я, святой отче… — начал было майор, но запнулся и заведя пристальные агатовые глаза «к небу», стал напряженно думать. — Вот в чем не помню… С женщинами все выяснили, красть не крал, врал так по мелочи…
— Ты же военный человек, сын мой… — вздохнул священник. — Убивал ведь наверное?…
— А да, точно… — обрадовался парень, и потух. — Ну, в смысле грешен…
— На войне, в бою?
— Да.
— Отпускаю тебе грехи, сын мой, ибо защищал свою ты страну… Прочитай три раза молитву и иди
— Если бы… — жёсткая улыбка мелькнула на лице майора. — Подождите–ка, у меня ж ещё есть грехи…
— Я тебе уже все отпустил. А по поводу как жить дальше?… Кто б мне сказал… — священник помолчал. — Не греши и всю тут, ну или несильно там, прощай сын мой, да не оставит тебя Господь.
— Прощайте отче… — и парень, недоуменно и в тоже время иронично кривя брови, вышел из кабинки.
Вольно раскинув в стороны руки и небрёжно опираясь спиной на крест, сверху с огромным сомнением смотрел на него Господь. Несколько минут, и парень разглядывал его, с видом человека, если не первый раз зашедшего в церковь, то уж не более чем во второй, в мерцающем освещении становясь сам старым и грустным. Но постепенно рассеянно–скептический взгляд исчез, он был один пред Ним и… Кто Его знает?…
Подошел к алтарю, и глядя на распятие, минут пять шевелил беззвучно губами, после чего посветлев лицом повернулся и пошел к выходу. Распахнул высокие двери, и после прохлады церкви, его обнял, тепло и влажно, вечерний воздух. Парень с удовольствием вдохнул пряные ароматы жаркого, весеннего вечера, и потянулся, по кошачьи выгнув спину.
Над портовым городом начинали загораться огни, невысокий широкоплечий майор легко сбежал по ступеням церкви, и не торопясь, предвкушая, направился в сторону созвездий вывесок открытых кафе. Раскиданных по всему берегу огромного океанского порта. Там звенели смех и бокалы, мелькали загорелые девичьи тела, с которыми можно было выпить и… не грешить.
Глава 2
«ДОЛГОЖДАННЫЙ» КОРАБЛЬ
«… — Если когда–нибудь Господь и захотел бы создать больший бардак чем само человечество, то, уже наученный горьким опытом, он наверняка бы преуспел… Но Ливота, все равно оставалась бы самым главным конкурентом… Поверьте юноша, историку…
— Система Эта, в которой она гордо занимает центральное место, тоже та еще… Но хоть пара малых планет и лун и вносит дополнительный элемент хаоса, с самой Ливотой ей не тягаться…
— Основной «косяк» в том, что за исключением «ничейного» Хас–сити, все на планете и лунах поделено частными лицами и кому–то принадлежит… Кому угодно, но не правительству Федерации. Представители власти так, чисто официальны, что ничем не занимаются, кроме отправки левых отчетов и докладов… Да вытягиванием всякого рода «подарков», на решение «официальных» вопросов. А поскольку реальная власть изначально и была и есть в руках нескольких семей–кланов, называемых Домами, то и вопросы официальные власти решают не многие…
— Соответственно подарки дают редко, и приходиться много над этим работать… От такой напряженной работы, верхушка меняется раз в пять–шесть лет, уходя по «состоянию здоровья» в преждевременные отставки, с дальнейшим проживанием, где–нибудь, на собственных островах…
— Еще, безусловно, есть полиция. Но, по жесткому условию «настоящей» власти, она, к ее огромной досаде, ничем кроме уголовных дел не занимается. Достаточно многочисленная, она в основном подрабатывает охраной кого и чего–либо… Да и самими собственно расследованиями.