Пилот Хаоса
Шрифт:
Он не летал над Чо более двух лет, и теперь заново пробовал ауру планеты — сперва шелковистую и податливую, а потом жесткую и непробиваемую.
Позади раздались шаги, и, пригнувшись в дверях, в кабину вошел Паншинеа.
— Сколько времени осталось до посадки? Палатон бросил взгляд на приборы.
— Около двух часов.
— Пора вздремнуть, — заметил император, \ ушел и вскоре завозился на сидении. Как и весь корабль, его пассажирский салон был узким и вытянутым. Паншинеа мог бы лечь в полный рост, но повернуться
Он почувствовал, как медленно сползает с его лица улыбка, когда вновь погрузился в изучение атмосферы Чо, которую требовалось понять. Палатон поймал себя на том, что чувствует себя, как на Скорби, где под воздействием таинственности планеты его собственная тайна требовала разрешения. Пролетая в низких облаках, переполненных осенним дождем, корабль трясся и дрожал, а внизу, под ним, еще один слои атмосферного поля был беспокойным и требующим внимания.
Беспокойство Палатона усилилось еще больше, когда мимо них промчался боевой корабль, словно гнавшийся за тенью солнца, едва видной через клубы туч.
Палатон был погружен в молчание до тех пор, пока атмосфера в кабине неуловимым образом не изменилась, будто повеяло ладаном, и он понял, что вошел Прелат. Кресло второго пилота-стрелка скрипнуло под ним. Палатон повернулся, чтобы убедиться, что пульт стрелка отключен, прежде чем взглянул на непрошенного компаньона.
Риндалан сложил руки на закрытых одеянием коленях.
— Тебе когда-нибудь казалось, что Вездесущий Бог — твой второй пилот, тезар?
— Нет. Скорее уж им мог оказаться ветер.
— А! — Риндалан взглянул вперед. — Вероятно, это более подходящий вариант.
— И более желательный, — не задумываясь, добавил Палатон. Риндалан сухо усмехнулся.
— На твою должность было немало претендентов, — сообщил он Палатону. — Я до сих пор не уверен, что император сделал правильный выбор.
— Я не интересуюсь политикой.
— Понятно. Недар же искушен в политических играх, но слишком агрессивен. В сущности, я предпочел бы простого пилота, а не тезара, но Паншинеа пожелал проверить, заслуживаешь ли ты своей высокой репутации.
Так разрешился вопрос, уже некоторое время терзающий Палатона — почему Недар оказался в Чаролоне. На время он был погребен под горами других вопросов, требующих ответа, а теперь вновь всплыл наружу.
Палатон не спрашивал, почему император не сам управляет кораблем — оба они знали ответ. Вероятно, на его бахдар уже нельзя было надеяться. Не отвлекаясь на расстилающуюся перед ним панораму, избегая термальных боковых потоков, тряска на которых могла бы разбудить императора, Палатон произнес:
— Если бы вы пожелали просветить меня, возможно, я смог бы изменить свои взгляды.
Риндалан подался вперед. Палатон видел его профиль только краем глаза, и
— В таком случае, — произнес Риндалан, — я Не стал бы доверять тебе так, как доверяю сейчас.
— Тогда, — уголок губ Палатона слегка дрогнул, — я согласен быть вторым из лучших и первым из избранных.
— Для тебя было бы лучше забыть об этом, — ответил прелат. — Приборы показывают оборонительные укрепления впереди.
— Мы приближаемся к Данби. Император проснулся?
— Нет еще. Я позабочусь об этом, — Риндалан поднялся из кресла. — Спасибо тебе, дитя. Может быть, ты и не искушен в политике, но ты очень непрост.
Напряжение в кабине заметно спало вместе с уходом Риндалана. Палатон пробежался пальцами по пульту, размышляя, как отнесся бы Прелат к рассказу о попытке Дарба его убить. Разве священник не имеет права на доверие? И вообще, имеет ли он какое-нибудь право?
Он включил экран внутренней связи и обнаружил, что Паншинеа внимательно следит за всеми его действиями. Палатону не хотелось вновь видеть гостя во втором кресле. Он проверил приборы.
— Приближаемся к бассейну реки Данби, император. Впереди начинается прикрытие, приборы показывают, что возможен огонь.
— Сообщите о нас, — ответил Паншинеа. Палатон представил себе, как император сидит на краю своего кресла, глядя в окно, а солнечный свет золотит его волосы.
— Выполняю. — Палатон передал собственные позывные и позывные судна. Ответ пришел так быстро, словно внизу заранее предвидели их появление. Им запретили полет над долиной реки. Палатон сообщил об этом императору, уже видя проход, оставшийся в плотном щите обороны.
— Мы должны пролететь над долиной, — непререкаемым тоном заявил Паншинеа.
Это была нелегкая задача. Защитное поле, или щит, мешал бахдару, не давая определить различия аур. Кроме того, Палатон не был уверен, что данбинцы не откроют стрельбу, поэтому приготовился к маневрированию и пересел так, чтобы замечать линии огня и заранее координировать свои действия. Когда аура ослепила его, он понял, что немногие тезары попытались бы сделать то, что старался он сейчас. Но он был уверен в своих силах и знал, что данбинцы должны смириться с Переселением.
Просчитав варианты, он быстро выбрал один из них. Корабль вздрогнул, бросаясь вперед. Он управлял им вручную, пользуясь помощью компьютера.
— Надеюсь, вы пристегнули пояса, — произнес он в микрофон и резко повел машину вниз.
Это снижение напоминало прохождение между нитями гобелена. Щит состоял из слоев, и корабль пробивался через них, ныряя и выпрямляясь, не пытаясь лететь напрямик. Управляемый вручную, он скользнул из стороны в сторону, дважды вздрогнув, когда неподалеку разорвался снаряд.