Пилот на войне
Шрифт:
Справа мы — 2-е ГОАКР, по центру — четырнадцатое отдельное, слева истребители барража «Гриф» — наша «крыша».
В моей голове гуляло эхо остаточной гордости.
И вот в чем было дело. После инструктажа я не поленился забраться в корабельную сеть через коммуникатор, чтобы узнать, какой такой Митридат?
Потом, уже на полетной палубе, когда младлей Харитонченко (из выживших «стюардесс») решил блеснуть и принялся ругать клонов за тупоумие: как же так, Митридат — царь династии Селевкидов, которые с персами всегда воевали,
— Ты, Харитонченко, когда звенит, поинтересуйся, откуда и что за звон. — Сказал я. — Ты сейчас говоришь о Митридате VI Евпаторе, царе Понта, чья маменька Лаодика была прямой наследницей Селевка — сподвижника Александра Македонского. Папенька — Митридат V Эвергет — был очень даже перс! А клоны вообще, как я думаю, имели в виду Митридатов Парфянских из династии Аршакидов. Так что не надо ля-ля!
Харитонченко немедленно унасекомился, что и требовалось.
Между тем парсер вывел на экран и забрало шлема справку по Бирбу.
Полный порядок с радиацией. Она есть!
Так фонит, что без спецэкранов за секунду можно схлопотать четыре смертельные дозы.
Что еще… Так. Магнитные бури, скорость ветра до шестисот километров в час, молнии до трех тысяч километров длиной… Сказка!
Большой вопрос как поведет себя защитное поле «Дюрандаля» в такой атмосфере! Хотя Андрей Грузинский клялся, что поле «всеатмосферное», лучше бы его не включать!
«Ладно, чего гадать? — Думал я. — Ввяжемся в драку, а там «будем поглядеть», как сказал перед вылетом Булгарин, а сильно раньше — Наполеон Бонапарт.»
Гигантские кольца — куда больше, чем у Сатурна — превратились в веретено. Эллиптическая геометрия — это значило, что мы приближались к тропическим широтам, атакуя планету между экватором и северным полюсом.
Планета внушала.
Мы подбирались к ночной стороне, так что закраины атмосферы ярились огнем — в противостоянии вовсю пылала термоядерная топка Вахрама. Лучи звезды пронзали облака до полной прозрачности, сообщая им злой бриллиантовый блеск.
Над северным полюсом Бирба переливался острозубый венец сине-голубого пламени. То было северное сияние, которое не гаснет целую вечность, а в диаметре превосходит всю нашу матушку-Землю раз в пять!
Итак, мы целились в зону тропиков. По касательной должны были ввинтиться мы в дневную сторону, которая сейчас была обращена к Паркиде. Там нас поджидали «Митридаты». Или не поджидали.
Я вспомнил, что в прошлое недоброе посещение сих палестин, которое унесло жизни Сантуша, Разуваева и Кутайсова, нас облучали какие-то радары наведения со стороны Бирба. Товарищ Иванов потом все изумлялся и бормотал что-то вроде: «Неужели я был прав и они существуют?!»
При таких вводных я был почти уверен, что есть добыча. Притаились там «Митридаты», чертовы аршакидские величества! Поджидают!
Пять часов в седле.
Тоновый сигнал, возвестивший смену курса.
Острый
«Дюрандаль» Бердника закладывает вираж, мой отрабатывает маневр с полусекундной задержкой. Теперь левая плоскость флуггера режет бирбовы кольца, а сама планета разворачивается на девяносто градусов.
Носовые дюзы плюются серией вспышек — мы гасим скорость.
Сейчас начнется. Дневная сторона все ближе, атмосфера сияет расплавленным золотом. Нам туда, в этот лавовый океан.
Есть ионосфера!
— До контакта с атмосферой одна минута. — Сообщил парсер. — Переход на ручное управление. Готовность десять секунд. Девять, восемь, семь…
Рука на РУДе. Ботинок на педали скорости.
— На ручном. — Приказал я.
Флуггер ведущего тонет в золотом море терминатора. Справа туда же ныряют товарищи из четырнадцатой.
«Андромеды» и «Грифы» (истребителям барража в атмосферу никак нельзя — развалятся, сгорят) отстают, стремительно улетая вверх и в сторону. Мы же как блинчики по воде рикошетируем в плотных слоях атмосферы, с каждым разом погружаясь все глубже.
«Хорошо, что я не включил защитное поле! И так трясет, что боже мой!»
Турбулентность адская. И перегрузки давят солидно, ибо первая космическая здесь сильно отличается от первой космической на Земле.
Есть атмосфера!
Парсер выдает квадрат поиска. Совсем маленькое пятно в двадцать тысяч квадратных километров. Обгоняя нас, в глубины облачного океана падают беспилотные разведчики с «Андромед». Там они разродятся целым роем миниатюрных одноразовых зондов, весьма зорких малюток. Так что мы имеем шансы.
Атмосфера выглядит гнетуще.
Под верхним слоем облаков из замерзшего аммиака и серной кислоты царит багровый сумрак. Так здесь выглядит день. Под нами в двадцати километрах — второй облачный слой. Гидросульфид натрия вперемешку с гидросульфидом сурьмы — шагреневая кожа от темно-коричневого до черного цвета. А в глубине частых морщин виднеется адское нутро планеты: угольно-красные, бордовые, алые бездны.
За бортом давление все растет. Уже почти три атмосферы.
Огромный облачный горб под нами набухает голубоватым огнем, а затем разражается молнией тысячекилометровой длины! С десятисекундной задержкой накатывает рокот.
Я завороженно гляжу на нечеловеческий пейзаж, который, вместе с тем, нельзя назвать мертвым. Он живет. Но какой-то своей жизнью, за пределами понимания биологического существа. Рождается атавистический ужас перед живой планетой, планетой-мозгом из мифов Ранней Колонизации.
— Всем внимание!
Рация ожила столь внезапно, что я подпрыгнул.
— Есть контакт с целями! По сигналу зондов на два часа! Цели в тридцати семи километрах под нами, дистанция пятьсот! Зонды ведут до шестнадцати объектов! Принимайте целеуказание!