Пилот особого назначения
Шрифт:
Невидимые глазом знаки. Никаких нано-напылений с уникальной отражающей способностью. Никаких лазерных передатчиков. Никаких радиоизотопных меток. Все по старинке: сдвинутая ветка, кирпич, утопленный в стене на сантиметр глубже соседей, — это не означало, что за ними прятался тайник. Это означало, что закладка рядом и ее никто не тревожил.
Поэтому и только поэтому Керуш продолжал маршрут. От одиночки уйдет. А не выйдет, так тоже ничего страшного, лейтенант не беспокоился.
Впрочем, не беспокоился он лишь первое время. Когда часовая стрелка перевалила за 19–00,
Витрины, зеркала мобилей, резкие смены маршрута, быстрая оглядка, все это не показало ему ничего.
Внешность — ерунда! Лицо, сложение и даже внешние половые признаки подвластны наномаскам, мимикрирующему гриму. Но рост подделать невозможно. По крайней мере, в условиях оперативной слежки. Походку убедительно имитирует крутейший профи, но только не рост.
Походку топтун не имитировал. Сперва это удивляло. Потом стало настораживать. А когда на город упала ночь в огненных прожилках улиц, он испугался.
Топ-топ. И еще два тайника: на улице Решетова и возле завода «Арсенал». На «Решетке» располагалась крупная сетевая подстанция и городской парк — идеальное место для пряток, потому что близко от цели. И очень пугающее. Потому что: ночь, парк, топ-топ.
Интроочки транслируют в углу задний обзор. И там ничего, никого. Только снег, снег, снег и эстакада над деревьями, как хребет диплодока.
Керуш помялся перед стеной темных деревьев, посмотрел по сторонам, нервно, быстро, совсем уже не скрываясь. Не помогло, как и электронные помочи интроочков, переведенных в режим ноктовизора. Никого не было. Редкие прохожие в далеко не центральном районе. Редкие мобили на дороге. И опять, в который раз за бесконечный день, «топ-топ» замолкло.
«Надо отдохнуть, так и с ума сойти недолго», — подумал лейтенант.
А еще пожалел, что разведчикам не положено оружие. Он был отменно подготовлен, но атавистические страхи, приходящие в темноте — самые острые. Против чудовищ подсознания не спасает ни рукопашный бой «Атур-Пехлеви», ни самбо русских друджвантов. Стальная тяжесть пистолета сейчас была бы кстати. А еще лучше тяжесть укороченного пистолета-пулемета «Куадж» подмышкой.
Керуш мысленно себя одернул и ступил за линию деревьев.
Парк изнутри — темный храм в окружении световых стен и башен — это десять тысяч огней города били в тучи и растекались по ним в огромную сферу света. Отчего в парке было еще темнее, а сверху продолжал сыпаться мелкий, сухой снег.
Керуш легко и безошибочно вышел к метке.
Проклятый снег! Отчего русские норовят всюду найти себе Сибирь?! На пустом континенте с прекрасной субтропической зоной столицу надо непременно задвинуть в самое сердце холодной тайги! Знак начисто занесло, пришлось раскидать белую крупу, и тут Керуш увидел, что метки нет. Она не просто нарушена, ее нет!
Он повернулся к алее, относительно которой находил ориентир — все верно, место правильное.
А когда повернулся обратно, прямо перед ним стоял невысокий человек в темном пальто с высоким воротом и теплой кепке-двукозырке.
— Привет! — сказал он.
Керуш молча и страшно ударил его сложенными пальцами, метя в селезенку. «Копье верных» легко пронзило мишень. Навылет. Не встретив сопротивления. Вообще. А человек по-прежнему стоял на месте и улыбался. Удар был так силен, что разведчика занесло, а рука его погрузилась в тело визави по локоть.
— Это как?! — выдохнул он.
— Это вот так, — ответили ему сзади.
Он успел ударить на голос, но еще раньше его головы легонько коснулись пальцы в перчатке, в голове взорвалась бомба, ночной парк завертелся каруселью и Керуш потерял сознание. Лейтенант выдерживал зубодробительные апперкоты профессиональных боксеров, а этого человечка сумел бы завязать в двойной морской с закрытыми глазами. Если бы успел.
Потому что с той поры, когда Бог создал сильных и слабых, а полковник Кольт их уравнял, прошло очень много времени, а разнообразных уравнителей стало куда как больше. Человек в пальто вынул из-под перчатки диск — генератор волновых колебаний, способных в максимуме расколоть дюймовое бронестекло.
— Это вот та-а-ак, — задумчиво повторил он, выключил миниатюрный голографический проектор, формировавший его двойника, и, выказав недюжинную силу, взвалил Керуша на плечо. За деревьями человека ждал мобиль.
— Просыпайтесь, просыпайтесь, симпатичнейший господин Нэвид! — лейтенант попытался игнорировать голос, но тот легко пробивался через забытье.
Он попробовал открыть глаза. Получилось. Попробовал пошевелиться — не вышло.
— Как вы себя чувствуете? — Участливо спросил голос, именно голос, так как его обладатель находился вне зоны видимости.
Чувствовал Керуш на удивление. После адского удара в голову он думал, что умер. А теперь саднит левый висок и слегка плывет перед глазами. Хотя можно было ожидать тяжелого сотрясения.
— Где я? — спросил разведчик и опять попытался пошевелиться.
— А вы попробуйте определить! — предложил голос и в обзор вплыл человек.
Керуш определил, что он лежит на холодной, видимо, металлической поверхности, прикрученный к ней полимерными лямками. Вокруг серый пенобетон и больше ничего.
— Подвал? Я в подвале? — Предположил он, все еще не вполне осознавая всю нелепость и беспомощность своего положения.
— Прекрасно! Я вижу, вы пришли в себя окончательно! Совершенно верно, мы в подвале!
— Вы… кто? Немедленно отвяжите меня, я сотрудник консульства Великой Конкордии! — в этот момент до Керуша дошло, что он разговаривает на фарси, а человек ему отвечает на очень чистом фарси, будто он родился в Хосрове, ну или Тебризе.
Человек…
Он был среднего роста, худой, но не слишком, лицо имел бледное, с блеклыми какими-то волосами и такими же бесцветными глазами. Весь облик был настолько нейтрален, что являл абсолютный информационный нуль. Теперь лейтенант вспомнил его.