Пилот особого назначения
Шрифт:
И это был их последний бой. Да, они спасли дивизию и посшибали проклятые штурмовики. Но с орбиты навалились десятки «Абзу». Из вылета не вернулся ни один. Махаонский крепостной истребительный полк погиб.
Затем потрепанная дивизия вошла в Кирту и заняла круговую оборону.
— А ты слышал, что наш полкан мэра послал?
— Кучеренка?
— Его.
— Куда послал-то?
— Да как водится — на три буквы.
— Брешешь.
— Вот те крест, зуб даю.
— А ну, разговорчики! Я сейчас
Так, или примерно так, общались ребята из ополчения — все сплошь молодые лица, горящие жаждой подвига. Последняя фраза принадлежала их командиру — здоровенному мужику с ломаным носом и выстриженной до щетины бородой, что, впрочем, почти не читалось из-за шлема.
Ополчение занималось полезным делом — окапывалось. Точнее, наваливало мешки с цементом к окнам. Дело было в каком-то официальном здании на центральном проспекте Кирты, где обосновался Ахилл Мария и его бойцы. Здание стояло в ремонте, и было оно пустынным, наполненным нежилыми запахами.
А еще здание прикрывало важный перекресток, который атакующим не миновать. Кольцевая дорога — трехуровневая эстакада, окаймлявшая деловой центр города, — виднелась метрах в двухстах за парковой полосой. Строилась Кирта привольно, вовсе не как крепость.
Где-то позади прятались танки, самоходки и немногие уцелевшие мобильные установки ПКО. Кабы не пустые улицы, не предбоевая суматоха — и не скажешь, что война. Эту часть города клоны не бомбили: чистые тротуары, деревья в снегу — красота.
Кстати сказать, эту красоту до последнего и защищал мэр Кучеренок, который ворвался в расположение штаба, оккупировавшего городское управление милиции.
— Как вас там, полковник Меликов? — спросил он с порога, оставив позади возмущенные словеса адъютанта, пытавшегося хватать и не пущать.
Леонид Владленович, который не спал уже сутки и теперь заправлялся крепчайшим кофе, поднял от стола тяжелую голову.
— А… товарищ мэр! Присаживайтесь, чего уж там. — Он указал на стул в конце Т-образного стола, где раньше совещался начальник милиции.
— Присаживайтесь?! Мне рассиживаться некогда! — выкрикнул мэр, но на стул все-таки опустился. — Вы знаете, кто со мной только что вышел на связь?!
— Не знаю, но догадываюсь. — Полковник одним глотком прикончил кофе.
— Именно! Адмирал Ардашир Дэвед! — Мэр потряс кулаком и зачем-то пояснил: — С орбиты! Так вот, если вы догадываетесь, я вас спрашиваю: по какому праву?!
— По какому праву что? — не понял тугой с недосыпа Меликов.
— По какому праву вы по-прежнему здесь, да еще и распоряжаетесь?! — Товарищ Кучеренок вскочил и сразу же сел.
— По закону о военном положении. Проведена добровольная мобилизация граждан призывного возраста, частей милиции. Все вооружены из мобилизационного запаса, сейчас обустраивают позиции для обороны. А что? Что-то не так? — все еще не понимал полковник.
— Не
— Вы мне что, сдаться предлагаете? Перегрелись?
— Что-о-о?! — Мэр аж побагровел от переживаний. — Хамите?!
— Пока нет, — спокойно ответил Меликов, наконец сообразивший, чего от него хотят.
Терпение его подходило к хрупкости графита и уже змеилось трещинами. Полковник придвинул к себе шлем и принялся выбивать на нем нервные дроби, а это был плохой знак.
— Я вам… как мэр… вверенной мне властью… приказываю! Вон из Кирты! Вы военный — вот и воюйте! Люди и мирные здания тут ни при чем!
— Так ведь… война, товарищ. — Меликов начал походить на вареный буряк, но все еще сдерживался. — Дело-то общее. Всенародное. Или лапки кверху и в концентрационный лагерь? Клоны церемониться не станут. Да и уехать не выйдет — у меня горючего в обрез. Гидролеум, знаете ли, в мобили не заправляют.
— Я вас не спрашиваю! — Мэр снова вскочил, да так экспрессивно, что стул опрокинулся. — Я! Вам! Приказываю! Вон! Из! Моего! Города! Ваша профессия — защищать! Вот и защищайте! Но где-нибудь в другом месте! Мы ж на вас какие налоги собираем! Кровопийца!
— Налоги… — сказал Меликов и тоже поднялся, его терпение рухнуло вслед за стулом; дальше он не говорил — шипел сквозь зубы, но все громче и громче, словно пошедший вразнос охладительный контур термоядерной станции: — Ах ты крыса тыловая… присосались к Родине, как кенгурята к сисе, не оторвешь, пока не порвешь… паразитина… он налоги вспомнил… а у самого рожа в визор поперек не помещается, плесень радиаторная… понабрали, понимаешь, слуг народа… на мою тонкую шею, семеро козлят…
Монолог продолжался в направлении уменьшения букв и культуры.
— Что? — Мэр еще не вник, но уже начал пятиться.
На его упитанный загривок легла пятерня, а другая взялась за галстук.
Из кабинета он вылетел вперед головой, провожаемый громовым:
— А пошел ты на х…й, вот что!
Адъютант, который, естественно, подслушивал, поведал кульминацию связистам, а те разнесли по всему гарнизону за полчаса.
Теперь ополчение увлеченно обсуждало, а полковник был снабжен уважительным — «наш»!
В общих чертах решительный отказ довели до сведения ашванта Дэведа, и он, верный законам войны, отпустил двадцать четыре часа для эвакуации мирного населения по таким-то дорогам и воздушным коридорам.
Итак, улицы стремительно опустели. Ополчение готовило позиции, поскольку на большее их все равно не хватило бы.
Ахилл Мария, забежавший проверить, как обустраивается первая рота, посмотрел заодно на подкрепление.
Проверил.
А заодно и посмотрел.
От увиденного оставалось только грустно сесть на какие-то пупырчатые свертки — следы ремонта — и подпереть голову руками, что он и сделал.