Пилот вне закона
Шрифт:
— Нуньо, Румянцев! — зашипел голос Кейна в наушнике. — Что за хрень у вас?! Стреляйте в него, стреляйте, он тормозит!
Ну ладно. Я выстрелил. А халкозавр отреагировал совершенно нетипичным образом. Он остановился, развернулся и помчался прочь! Причем гораздо шустрее, чем за нами!
— Твою мать! — заорал Кейн. — Что происходит, Нуньо?!
— Пес его знает, шеф! Чего это он? — В голосе водителя симфонически звучали: облегчение, разочарование и удивление.
— Нуньо! Разворачивайся за ним! Приведите
— Что… — успел сказать я, но и все.
Больше не спрашивал, потому что из джунглей наперерез нам мчался второй халкозавр!
Огромный, могучий, матерый! Наш зверек в сравнении с этим смотрелся подростком. Да так, наверное, и было. Почему и как его проморгали с «Лазарева», что случилось со сканерами в вездеходе, не ведаю. Знаю только, что мы всей дружной компанией нарушили границы владений очень серьезной твари.
— Поворачивай! — кричали на три голоса Кейн, Грейв и Наваха. Да только толку?..
Мы не успевали. Ни мастерство Нуньо, ни маневренные качества багги спасти нас не могли.
«Звиздец», — подумал я, когда костистый Т-образный вырост на бронированном лбу зверя таранил машину в борт. Позднее я узнал, что это у халкозавра такой орган акустической и электромагнитной пеленгации, но в ту секунду я был уверен, что костяной молот дан виду halcosauris peltianensis с единственной целью — прервать жизненный путь русского пилота Андрея Константиновича Румянцева.
Багги подлетел в воздух, кувыркнулся и покатился по земле. Если бы не ремни и не очень прочный трубчатый каркас, мы стопроцентно пошли бы на котлеты.
Впрочем, как только искалеченный багги перевернулся последний раз и встал на колеса, от превращения в котлеты нас, а точнее меня, отделяли даже не секунды.
Один взмах боевой лапы халкозавра — и кормовые дуги отлетели прочь. Надо мной нависли ужас и смрадный дух. Я видел замшелый панцирь чудовища, видел, как крестом раскрылись челюсти, усеянные рядами крючковатых зубов, меня обдало волной смрада еще раз…
Я зажмурился…
Вонь ушла, будто зверь втянул воздух, а потом вернулась. И еще раз. И еще.
Открыл глаза. На что это похоже?
Да-да! Халкозавр принюхивался, как самая обычная собака! Нюх-нюх. И еще раз.
А потом что-то проснулось во мне. Древнее. Багровое и чужое. Так бывало не раз, когда до смерти оставалось полволоска. Лютая, огромная ярость, бешенство, амок. Как тогда, в сортире дискотеки «Трансгрессия», или во время боя у Бенвениды, когда мы отвесно пикировали на астероид: я, моя «Андромеда» и пират на «Черном громе»…
Я рванулся вперед, навстречу гибели и заорал что было мочи! Нечто духоподъемное, матерное, торжествующее и отчаянное! Нет, там не было никаких фраз. Только животный, первобытный вой.
Внезапно
Он раскачивался из стороны в сторону, угрожающе помахивая конечностями, и, не прерываясь, исторгал трубный рев, который делал честь его глотке и легким.
Длилось это доли секунды или бесконечно длинные минуты — не знаю; но вот над нами мелькнули черные тени.
В лоб и грудь халкозавра впились полуметровые диски с белыми молниями на корпусах — это мои ненаглядные охотники воспользовались нелетальным оружием.
Гигант пошатнулся и рухнул вбок. Какое счастье, что не вперед! Ведь там лежал я, беззащитный и голенький, как младенец.
К нему подскочили гражданин Кейн, Масс Грейв и Наваха, сами похожие на причудливых инсектоидов в своих открытых экзоскелетах. Мощные буры прошили сотовую броню монстра, и в его тело полился транквилизатор. Литра четыре, не меньше.
Мы стояли над поверженным чудовищем. Семеро смелых, бл-л-лин. Стояли и тупо молчали.
Первым очнулся Кейн. В который раз за эту сумасшедшую охоту прозвучал вопрос:
— Какого… беса? Что это вообще было?
Ему невпопад ответил Масс Грейв, который безуспешно пытался почесать спину манипулятором экзоскелета.
— Отличная сука! Я думаю, тонн восемь. Давно такой не брали.
— Это самец, — поправил его Наваха. — Смотри, какие рога на башке.
— Навальный удавится. Двадцать четыре тонны люксогена! — Нуньо был мокрый от пота, хоть выжимай, и обмахивал чело своей тропической панамой.
— С чего это он наличные зажал? — спросил водитель вездехода, присел возле груди халкозавра и потыкал его пальцем, благо теперь было можно.
— Тебе не все равно? — парировал Нуньо. — Прикинь, какая нам премия отвалится! Это же люксоген! Лучше любых денег! Гай себе весь хвост изжует от счастья.
— Я, мля, еще раз спрашиваю! — Голос Боба звенел. — Что это, на хрен, к растакой-то матери, было?!
Все замолчали и поглядели на шефа. И молчали долго, что очень непохоже на веселых граждан Галактики.
— Ну?!
Масс Грейв откашлялся и двинул чудовище ботинком в брюхо.
— Боб, — сказал он, — ты как маленький. «Что-что»… Ты не хуже меня знаешь что.
— Знаю. Только поверить не могу, так не бывает. — Негр теперь говорил спокойно и даже тихо, высматривая на вытоптанной земле нечто одному ему видимое.
— Не бывает, — согласился Нуньо. — Может, он пропах тем, первым халкозавром, пока мы улепетывали?
— Сейчас ты смешно пошутил. — Масс Грейв прошелся вдоль туши и сел на ходильную конечность.