Пилот
Шрифт:
Быстро осмотрев барышню, самозваный доктор мрачно покачал головой. Даже будь тут целый капитул хирургов из Московского генерального госпиталя [32] , они вряд ли сумели помочь. Проникающее прямо в сердце, тут медицина бессильна. Странно, что она до сих пор жива…
– Как жаль, – прошептала девушка, прежде чем затихнуть.
– Нет, – не веря своим глазам, прошептал Черкасов. – Нет!!
– Прости, – тяжко вздохнул Март. – Давай я лучше тебя осмотрю.
32
Теперь
– Что? – непонимающе вскинулся Максим. – О чем ты говоришь?
– О том, что надо сделать перевязку, иначе ты истечешь кровью.
– Зачем? – обреченно покачал он головой и, не выдержав, зарыдал. – Зачем мне без нее жить?!!
– Прекрати истерику! По крайней мере затем, чтобы отомстить!
Однако убитый горем товарищ его не слышал. Тогда Колычев, легонько прикоснувшись к голове, сумел его ненадолго отключить, после чего как мог перевязал полосами полотна из разодранной тут же рубашки.
– Простите, вы действительно можете лечить? – раздался рядом голос, полный надежды.
– Немного, – не отрываясь от своего занятия, буркнул Март.
– Помогите моей дочери. Она ранена.
– Давайте посмотрю, – согласился тот, закончив с Черкасовым, и поднял глаза на просительницу.
Перед ним стояла невысокого роста дама, с растрепанной прической, покрытым копотью лицом. Глаза ее лихорадочно блестели, выдавая крайнюю степень волнения.
– Она здесь, совсем рядом…
Короткого взгляда на лежащее в углу тело девушки Марту хватило, чтобы понять. Глубокая колотая рана слева под ключицу. Задета крупная вена, внутреннее очень обильное кровотечение. Но ей, по крайней мере, можно помочь. Надо лишь пережать эту вену и простимулировать выброс жидкости в сосуды. И простимулировать работу сердца. А заодно и провести противошоковую терапию.
Каждая мысль сопровождалась немедленными действиями. И еще несколько секунд назад мертвенно бледная кожа, покрытая испариной, лицо с запавшими глазами, посиневшими губами и едва различимым прерывистым дыханием преобразились.
– Вызывайте «скорую». Нет. Отставить. Запоминайте номер и позвоните доктору Крылову. Опишите, что случилось, и скажите, что я без него не справлюсь! И ради всего святого, быстрее!
Только теперь, убедившись, что у него получилось, и немедленная смерть девице не грозит, Март смог оглядеться по сторонам. То, что он увидел, его потрясло до глубины души. Десятки мертвых тел в лужах крови. Страшные раны, отрубленные головы, застывшие в муке лица. Светлые платья девушек, их рассыпавшиеся по паркету пышные волосы, тонкие бессильные руки.
Хотелось завыть от ненависти и злости. «Я найду вас. Всех. И уничтожу. И тех, кто был здесь, и тех, кто отдавал приказы! Клянусь!»
– Колычев, вы сведущи в медицине? – задал вопрос незаметно подошедший и наблюдавший за лечением пациентки адмирал, в руке которого все еще был зажат пистолет.
– Так точно, ваше превосходительство, – устало отозвался тот. – Кое-что умею.
– Но вы и сами в крови?
– Это не моя, мон амираль [33] .
– Очень хорошо, – решительно заявил Белли, не обращая внимания на панибратский тон вчерашнего курсанта. – Мы с вами, похоже, единственные,
33
Monamiral (фр.) – мой адмирал.
– Есть.
Дальнейшее слилось для Марта в бесконечную череду тяжелой работы на пределе и за пределом освоенных за последние месяцы энерговозможностей. Носом у него пошла кровь. Сначала он ее вытирал и старался останавливать, потом махнул рукой и просто перестал обращать на такие мелочи внимание.
К счастью, помощь подоспела быстро. И первым в зал ворвался прилетевший на такси, которое по его приказу гнали, давя газ до упора, Крылов.
Он немедленно включился в общую работу, спасая тех, кто, казалось, уже был за гранью жизни и смерти. Следом за ним прибыли и кареты «скорой помощи», а с минутным опозданием явились и контрразведчики, и полиция, и дежурный наряд комендатуры.
Только теперь Колычев получил возможность остановиться. В полусомнамбулическом состоянии он уселся прямо на полу, бездумно и с некоторым удивлением размазывая по лицу по-прежнему сочащуюся из носа кровь.
На этот раз он был выжат не досуха, а до какого-то невыразимого состояния. До вакуума. Внутри царила гулкая пустота. Он ничего не чувствовал, не мог и не хотел ни о чем думать. Просто сидеть, закрыв глаза, и бесконечно созерцать зияющую космическую пустоту.
Впрочем, долго ему расслабляться не дали. Кто-то подошел и официальным тоном осведомился:
– Господин Колычев?
– Я, – не открывая глаза, отозвался Март.
– Извольте встать, когда с вами говорят старшие. И будьте добры проследовать за мной. Вы должны ответить на несколько вопросов.
– Шмелев? – искренне удивился узнавший контрразведчика молодой человек. – Какого черта?
– Не грубите, юноша. То, что вы пилот и одаренный, не дает вам права разговаривать со мной в таком тоне.
– Да пошел ты! По городу японские террористы табунами шарятся, а он тут из себя корчит не пойми что…
– Молчать! – взвился жандарм. – Встать! Идти за мной!
На этот раз приказы, отданные самым жестким командным тоном, возымели действие, и Марту ничего не оставалось, как нехотя подняться и, волоча ноги, плестись следом за взбешенным жандармским поручиком.
Впрочем, идти пришлось недолго. В соседнем игорном зале с рядами зеленых ломберных и бильярдных столов и широких кожаных диванов вдоль стен, было устроено что-то вроде кабинета дознавателей. В углу стучал двумя пальцами по пишущей машинке унтер, а рядом с ним с потерянным видом переминался с ноги на ногу управляющий заведением.
– Присаживайтесь, – как ни в чем не бывало предложил ему поручик, разом заставив насторожиться. – С вашей стороны было весьма благородно стараться помочь пострадавшим.
– Сделал что смог, – сухо отозвался Колычев. – К несчастью, раны у многих оказались очень тяжелыми. Большая часть – смертельные.
– Да-да, – с сочувственным видом вздохнул Шмелев. – Уже прибыли настоящие врачи, которые, я надеюсь, смогут справиться лучше. А вы теперь поможете мне.
– Что вам угодно знать?