Пилоты Его Величества
Шрифт:
Случай, произошедший со мной в бою под Красником – 12 августа, – был широко освещен в столичных газетах. Появилась даже специальная брошюрка с иллюстрацией.
ПТА (Петербургское телеграфное агентство) сообщило об этом случае за границу, и в немецкой газете «Берлинер тагеблат» появилась соответствующая заметка. А недавно, то есть сорок пять лет спустя, я получил письмо от незнакомого мне старого летчика, в котором он пишет: «Когда я в середине августа 1914 года читал в газетах о вашем подвиге, а немного позже и о бессмертном подвиге П.Н. Нестерова, я дал себе слово: «Эдгар, ты должен стать военным летчиком!»
Этот юный в то время энтузиаст, Э.И. Меос, уроженец города Тарту, окончил позже
Тогда же, в августе 1914 года, заведующий авиацией Юго-Западного фронта, Великий князь Александр Михайлович, послал кубанскому наказному атаману телеграмму следующего содержания:
«Счастлив сообщить, что сыны Кубани верны традициям своих предков – они покрывают себя боевой славой не только на земле, но и в воздухе!»
В конце 1914 года меня вызвали в штаб армии, где генерал Попов в присутствии командующего и начальника штаба мне объявил:
– Приказом армиям Юго-Западного фронта от 24 ноября 1914 года за № 290, по удостоении Георгиевской кавалерской думы, учрежденной при штабе главнокомандующего армиями Юго-Западного фронта, вы награждены орденом Святого великомученика и победоносца Георгия 4-й степени.
Генерал взял выписку из списка чинов, признанных достойными награждения этим орденом, и прочел:
– «20-го корпусного авиационного отряда военному летчику подъесаулу Вячеславу Ткачеву за то, что 12 августа 1914 года произвел смелую и решительную воздушную разведку в районе: Люблин – Белжице – Ополе – Юзефов– Боров – Госцерадово – Уржендов – Красник, проник в тыл и фланги неприятельского расположения и, несмотря на действительный огонь противника, повредивший жизненные части аппарата, с исключительной находчивостью, доблестным присутствием духа и беззаветным мужеством выполнил возложенную на него задачу по раскрытию сил и определению направления движения колонны противника, вовремя доставил добытые разведкой сведения первостепенной важности и тем способствовал принятию стратегических решений, приведших к одержанию решительного успеха над противником».
Командующий армией подошел ко мне, приколол на моей груди скромный, покрытый белой эмалью крестик, пожал мне руку и сказал:
– Поздравляю! Наша армия гордится, что в ее составе первый георгиевский кавалер авиации.
После событий 12 августа, когда я приезжал для доклада и для получения новых заданий в штаб армии, меня встречал мой однокашник неизменной фразой: «Ты наше «Вечернее время» [20] , а генерал-квартирмейстер тотчас вел меня в кабинет командующего армией для личного доклада – такое серьезное значение придавалось теперь воздушной разведке.
20
Была такая газета в Петербурге. (Примеч. авт.)
Хроника
В «Новом времени» напечатано письмо известного французского летчика Пуарэ, который, не имея возможности своевременно пробраться во Францию, с согласия русского и французского правительств поступил на русскую службу и состоит в авиационном отряде при штабе одной из армий.
В период боев ему пришлось неоднократно летать на разведку. Про одну из этих воздушных разведок поделился с читателями.
«Командующий армией приказал мне вылететь на разведку неприятельской позиции с летчиком-наблюдателем, капитаном Генерального штаба. В 10 часов утра мы вылетели. Поднявшись не выше 1200 метров, дабы иметь
Этот фантастический воздушный танец аппарата длился более 20 минут. В это время одна из ружейных пуль ранит капитана в ногу. Попав в пятку, пуля вышла через икру. Отважный русский офицер, несмотря на рану и усиленную стрельбу немцев, продолжает свои наблюдения. Но аппарат мой сильно поврежден, и дальнейшее пребывание над неприятелем становится слишком рискованным, тем более что все необходимые сведения капитаном уже собраны. Я поворачиваю в сторону русских войск, и мы возвращаемся в штаб армии с докладом. Осмотрев аппарат свой, я нашел в нем десять пробоин пулевых и два снарядных осколка.
Таким образом, немецкие артиллеристы упустили такую птицу, как мой «Фарман». От души порадовался я более меткой стрельбе русской артиллерии, сбившей в Млаве неприятельский цеппелин».
Переход артиллерии почти всех государств к тактике закрытых позиций, окопов и щитов и широкое применение к местности других родов оружия, с целью нанести противнику урон, будучи скрытым от взоров его, ставит дело разведки, наблюдения противника и результатов стрельбы средствами батареи во многих случаях в затруднительное положение.
И в этом отношении появление воздушных летательных аппаратов, для которых с высоты 500—1000 метров нет преград для наблюдений, естественно, привлекает на себя особое внимание современной артиллерии.
Возможность использовать для целей разведки и корректирования артиллерийской стрельбы воздушный летательный аппарат, и особенно аэроплан, как малоуязвимый для существующего вооружения, заставил многие государства заняться вопросом о применении его в артиллерии.
Опыты в этом направлении у нас и за границей показали, что аэроплан является хорошим наблюдательным пунктом, с которого опытный наблюдатель даст ценные сведения о положении противника, направит туда огонь своей батареи и прокорректирует ее стрельбу.
Письма Нестерова жене
Дорогая Диночка! Ты уже, может быть, беспокоишься, что не получила один день письма, вчера я тебе только мог послать деньги через Кондратова, так как сами улетали на разведку. Был на границе. Наши сделали несколько выстрелов при обратном пути, так как не разобрали: был на высоте 1200 метров, – конечно, попаданий не было. В Дубно при посадке перевернулся, еле вылезли с пассажиром капитаном Лазаревым. Оба невредимы, смешно было сидеть под аппаратом вверх ногами, так как аппарат очень глубоко залез в мягкую землю и вылезти было очень трудно. Пока что не подвезло. Мишель тоже перевернулся, и также благополучно. У меня все время занято. Теперь мы, по всей вероятности, будем при штабе армии.