Пинг-понг пачкой баксов
Шрифт:
— Когда же это кончится! — тоном свихнувшегося человека пробормотала она и затравленно взглянула на Ли. — Когда же это кончится?! Кажется, вот-вот поймаем удачу за хвост, а она снова от нас ускользает. Я больше не могу, Майка! Я наверное с ума сойду от всех этих переживаний и дурацких мыслей, что без конца лезут в мою бедную голову. — На глазах у Татьяны заблестели слезы.
— Успокойся, Таня, успокойся! — Авиров воспользовавшись моментом облапил Бантикову и стал гладить ее по плечам. Холеные усы торчат, как усики комнатной антенны. А находившаяся в полнейшей прострации
Наконец появился Камалов. Счастливый, с крыльями за спиной. Он распахнул дверцу "девятки", и словно пушинку, втиснул свое крупное тело между рулем и сиденьем машины.
— Куда едем теперь? — пряча блаженную улыбку поинтересовался он. И что же это за благодать-то на него снизошла?
— К менту, — уныло сказала Ли.
Задним ходом Камалов выгнал машину на улицу и развернулся. Когда он выруливал на дорогу, за одной из могучих чинар, росших на обочине, Майя заметила Вадима. Проезжая мимо дерева, за которым прятался парень, Ли не удержавшись, оглянулась и успела заметить, как тот прошмыгнул во двор, откуда они только что выехали. Блажен тот, кто ни о чем не ведает.
БАНДЕРША
Белая "девятка" взбиралась на бугор. Дорога была широкая, с двумя рядами старых частных домов по обе стороны от нее. Яркое солнце било прямо в глаза и Майя и Саид опустили на лобовое стекло солнцезащитные козырьки. Камалов ехал медленно, вглядываясь в ответвлявшиеся от главной дороги улочки до того узкие, что на них едва могли бы разъехаться две машины.
— Где-то здесь должна быть школа, — сказал Саид скорее себе, нежели сидевшим в машине людям. — Так мне объяснили. А вот, кажется, и она. Вон труба котельной торчит, — и он указал на возвышавшуюся среди деревьев железную ржавую трубу с часто приваренными к ней ступеньками.
"Жигули" свернули на ухабистую дорогу, на которой через каждые десять метров попадались то канализационные люки, то канавы. Машину Камалов берег, ехал осторожно. Со скоростью улитки протащились мимо железного забора, ограждающего трехэтажное здание школы и большой пустынный двор. Поехали мимо частных домов.
— Дом у него сто десятый, — продолжил Камалов монолог. — Зовут мента Карим. Пойдешь к нему одна. При свидетелях он и слушать тебя не станет. Уяснила?..
Ли сказала, что да.
Правая сторона улочки внезапно обрывалась. Дальше шел поросший бурьяном овраг, дорога плавно огибала его, а на другой стороне шеренга домов возобновлялась. Сто десятый номер пришелся на крайний дом у оврага. Камалов съехал с дороги и припарковал машину на склоне, ведущем к обрыву.
Майя открыла низкую калитку в палисаднике с росшими в нем несколькими молодыми деревцами, прошла по бетонной дорожке и постучала в большие железные ворота со штырями поверху них. Громко, отрывисто залаяла собака, глухо вторил ей соседский пес. Ли терпеливо ждала реакции хозяев на собачий концерт. Она последовала пару секунд спустя. Где-то хлопнула дверь и писклявый женский голос приказал:
— Анзор, молчать!
Но, по-видимому, хозяйка не пользовалась у пса авторитетом, потому что, не обращая на окрик внимания, он
— Чтоб тебя!.. — с раздражением воскликнул все тот же голос, и к нему присоединились звуки шлепающей о пятку обуви. Женщина приблизилась к воротам и, разглядывая посетительницу в щель между створами, спросила: — Вам кого?
— Карима, — перекрывая собачий лай, громко сказала Ли.
— Его нет дома.
— То есть, как это нет? — удивилась Майя. — У нас с ним на двенадцать часов встреча назначена.
— На двенадцать?.. — ухмыльнулись из-за ворот. — А сейчас сколько?..
Ли взглянула на часы.
— Двенадцать сорок.
— Ну вот… Не дождался он. Уехал. Завтра будет.
Тем не менее, несмотря на отрицательный ответ, щелкнул засов, и в воротах открылась калитка. Перед Майей предстала невысокая плотная женщина в домашнем крепдешиновом платье и мужских с обрезанными задниками башмаках. Женщине было лет пятьдесят. Красавицей она, не слыла даже в молодости. Более того, у нее был поврежден лицевой нерв, отчего правая половина лица была кривая.
— Что вы хотели? — с любопытством оглядывая гостью, поинтересовалась хозяйка.
— С Каримом хотела поговорить, — голосом утомленного человека призналась Ли и повернулась, собираясь уйти, но не тут то было. Хозяйка оказалась из породы тех людей, от которых не так-то легко отделаться. Она схватила Ли за руку и заверещала:
— Ну куда же вы, женщина! Не уходите! Рассказывайте, какое у вас дело. Я ведь в курсе всех дел мужа, помогаю ему и даже подсказываю, стоит ли браться за ту или иную работу. От меня многое зависит. Да входите же вы, входите!
Майя не очень-то верила словам криволицей "бандерши" — как она окрестила про себя хозяйку, — однако от безысходности и навалившейся вдруг апатии ко всему на свете, позволила увлечь себя во двор.
При виде посетительницы огромный черный пес, рвавшийся с цепи у глухого высокого забора, за которым торчала крыша соседнего дома, просто взбесился. "Бандерша" тоже. Неожиданно она перегнулась за низкую ограду, отделявшую бетонную площадку перед домом от цветника, подняла с земли толстую короткую палку и, разогнувшись, швырнула ее в сторону пса со словами:
— Чтоб ты сдох, проклятый!
Пес оборвал лай на "полугавке", юркнул в будку и, высунув оттуда полморды, злобно зарычал. Заткнулась и соседская псина. Пока хозяйка решала свои проблемы с собаками, Майя огляделась. Сразу от ворот начинался дом с длинной верандой со сложно составленным в ней из стекол узором. Стекла были разной величины и конфигурации. Видимо, плотнику пришлось здорово попотеть, прежде чем он выложил этот орнамент. За верандой располагались две пристройки: кухня и ванная. Пристройки находились уже на склоне, поэтому фундамент у них был высоким метра полтора в высоту. Подняться к дверям ванной или кухни можно было по ступенькам с правой или левой стороны длинного крыльца с перилами посередине. Сразу за пристройками круто вниз шел огород с одиноко торчащей в центре него будкой туалета. В общем-то, для криминального авторитета Карим жил скромно. Может, он только из начинающих?