Пионер Советского Союза
Шрифт:
— Отчего же? Понятен, конечно.
— И как ты это можешь прокомментировать?
— Да никак! Просто житейская песня о том, как живёт мальчишка.
— То есть, с твоей точки зрения он живёт нормально?
— Наверное. Обут, одет, вымыт, выглядит сытым и довольным, чего ещё надо?
— И ты ничего странного не нашёл в нём?
— Нет. С виду парень как парень. А что с ним не так? Хвост, что ли, растёт?
— Конечно нет, Саша, конечно нет. Кстати, а как твоя рука? Болит?
— Ага, есть немного. Иногда побаливает.
— Ничего, скоро пройдёт, потерпи ещё немного. Теперь у тебя будут самые лучшие лекарства, какие только можно купить за деньги, ты очень
— Самые лучшие лекарства? Они дорогие, наверное, с чего такая щедрость?
— У тебя теперь всё будет только самое лучшее, Саша, и лекарства, и одежда и вообще всё. Тебе невероятно повезло, Сашенька. И у меня для тебя есть две новости: хорошая и… очень хорошая!..
Ох, ёлки-моталки, упасть-не-встать. Куда ж это я вляпался-то? Анна Степановна ушла, оставив меня одного в комнате и заперев дверь на ключ. Чтобы, значит, не убежал я. Ага, попробуй тут убеги! Мне ведь даже неизвестно, где я нахожусь, знаю только, что не слишком далеко от Москвы, так как везли меня сюда на автомобиле всего около двух часов. Больше же ничего не знаю, даже не знаю, на севере от меня сейчас Москва или на юге. А может и на западе, кто его знает, везли-то меня в закрытом кузове, окон там не было.
Здесь же, в том месте, куда привезли меня, из окон (кстати, абсолютно все окна в здании с решётками, ещё и поэтому не убежать), в этом месте из окон видна лишь огороженная глухим высоким забором территория и лес за тем забором, кроме леса не видно ничего.
Я встал с кресла, подошёл к окну и убедился, что и тут тоже всё точно так же. Конечно, решётка совсем не тюремная, не «небо в клеточку», решётка очень даже красивая, изящная, в белый цвет выкрашена. В нижней её части прутья изогнуты в виде какого-то цветочка, а сверху… наверное, это солнышко пытались сделать. Только всё равно это решётка, пусть даже с цветочком и с солнышком, не пролезть никому крупнее кошки. А за решёткой такой же унылый серый забор, какой и из спальни виден, да лес еловый за забором. Хороший забор, высокий, перелезть нечего и думать. Нет, если бы там поверху забора колючей проволоки не было бы, то в здоровом виде я бы ещё попробовал как-то перелезть. Но проволока там есть, развешана так, что с той стороны забора её, наверное, не видно, но с этой стороны она видна замечательно. А у меня, к тому же, правая рука сломана, в гипсе на перевязи висит. Так что без шансов, не перелезть мне такой забор ни за что, даже если из здания как-то и выберусь.
Зачем она меня сюда привела, интересно? Маленькая комнатка с одним окном, пара кресел, небольшой диванчик, столик, торшер в углу. И огромный, просто чудовищных размеров плоский телевизор на стене. Я и не знал, что такие огромные вообще бывают. Ещё проигрыватель для дисков на специальной полочке стоит, да звуковые динамики на полу и на стенах. Офигеть, я динамиков этих шесть штук насчитал. Шесть! Четыре высоченных колонны на полу стоят и ещё два висят на стене. Нахрена их столько?
Хотя, конечно, звук очень хороший был, со всех сторон музыка звучала, я будто бы сам в том зале находился, где мальчишка пел. Не, действительно, меня что, привели сюда просто песню послушать? Что за идиотизм? Я понимаю ещё, концерт был бы какой, выступления, это ещё туда-сюда. Хотя особенно сильной любовью к концертам я никогда не страдал, но посмотрел бы уж, ладно. Но мы всего одну песню послушали и всё, Анна проигрыватель выключила. Опять же, почему только для меня одного? Уж показали бы тогда выступление мальчишки и для других ребят.
Что за песня? Да фигня какая-то, если честно. Ещё и на иностранном языке непонятном. Я и язык-то опознать не
А мальчишка этот, который пел, просто осёл. Нашёл о чём петь, тоже мне.
…Кто привык за победу бороться, С нами вместе пускай запоёт. Кто весел — тот смеётся, Кто хочет — тот добьётся, Кто ищет — тот всегда найдёт!..Вот как надо петь! Вот это песня, вот это я понимаю! Сразу и ветер и волны и приключения! А этот тормоз ныл стоял: «Два папы, у меня два папы». Нашёл чем хвастаться, придурок. Ну и что, что у него два папы? Да мне наплевать на это, вообще-то. Вон, у Толика Мелкого из соседнего подъезда тоже два папы, так Мелкий же песни об этом не распевает на улице, кому это интересно-то?
Правда, Толик папой лишь настоящего своего папу называет, дядю Гришу, а нынешнего маминого мужа зовёт дядей Севой, как и другие ребята, но по факту у него действительно два папы. А с дядей Гришей Мелкий воскресенья часто проводит, тот его с собой и на рыбалку, и на охоту берёт. Ну, если он трезвый, конечно, что далеко не в каждое воскресенье случается.
Ай, чешется как! Чем бы почесать-то? Спицу какую-нибудь вязальную хорошо бы сюда сейчас. Рукой фиг почешешь под гипсом-то. Хорошо хоть, болеть почти перестало, а первые два дня очень больно было, особенно пока гипс не наложили.
Я этому милиционеру, тьфу ты, полицейскому, говорю: «Рука сломана у меня, в медпункт отведите». Куда там, какая рука ещё?! Мне даже умыться не разрешили, так с окровавленной рожей и сидел, на вопросы отвечал. Правда, я не столько отвечал, сколько молчал, сказал только, что зовут меня Сашкой и всё. А ни фамилии, ни адреса домашнего, ни даты рождения не назвал. Зачем ему моя дата рождения? Всё равно не поверил бы ведь.
А потом этого конопатого привели, мерзавца мелкого. Знал бы я, что он тварь такая гнилая, так ещё раз пять бы подумал, лезть мне или нет. Но там, около школы, я ведь ещё не знал, что он такой, что он за гнида.
Спой нам, ветер, про дикие горы, Про глубокие тайны морей, Про птичьи разговоры, про синие просторы, Про смелых и больших людей!Полицейский из недр своего стола три маленьких прозрачных пакетика с белым порошком извлёк, и этого конопатого спрашивает: «Киселёв, вот такие пакетики он тебе предлагал купить?». А тот отвечает: «Ага, такие». И тычет, гад, в меня пальцем. Вот этот, говорит, около школы остановил меня и предлагал купить. Представляете, вот прямо рядом со мной стоит, пальцем на меня показывает, и утверждает, что я ему что-то там продавал.
Я говорю, что ж ты врёшь-то, гад такой, да как не стыдно тебе?! Я ж тебе, сволочи, помочь хотел, а ты теперь наговариваешь на меня! Да как твой рот-то поганый такие слова выговаривает?! Может, правильно они тебя наказать хотели, может, ты всё время врёшь?!