Пионер – ты в ответе за всё!

Широков Алексей

– Тогда почему ему всего тридцать пять процентов? – Чумаков, казалось, специально давит на цифры, пытаясь посеять раздор между нами. – Такой человек достоин большего.

– Несомненно, – я понимал затею москвича, но у меня было что ему противопоставить. – Но не думаю, что вы согласитесь уменьшить свой пай.

– Хитрец! – Марк Артемович рассмеялся. – Лев Иванович, как вы с ним работаете?

– Да легко, – Шилов пожал плечами. – Семен, несомненно, талантлив, но при этом не жаден. Я тоже согласен, что распределение долей справедливо,

тем более что производством и контролем качества заведует матушка Семена.

– Тогда какая моя роль? – поняв, что уловка не удалась, Чумаков откинулся на стуле с чашкой в руках. – У вас и так все хорошо, зачем делиться еще с кем-то.

– Вы же все понимаете, Марк Артемович, – я слегка улыбнулся. – Мы говорим о бизнесе, а в нем главное захват новых рынков сбыта. Расширение предприятия. И если на уровень области мы можем выйти сами, то чем дальше, тем больше проблем будет. Не говоря уже о том, чтобы войти в Москву и Ленинград. Только в сотрудничестве с кем-то местным и достаточно влиятельным, как ваш клан, это реально провернуть.

– Клан… – почмокал губами Чумаков. – Как-то это звучит… не по-советски.

– Как по мне, нормально, – я пожал плечами, – Для меня лично это слово не несет отрицательной коннотации. Клан – это сообщество людей, связанных крепкими узами. Зачастую родственными, но иногда и просто дружбой, товариществом, одной идеей и стремлением поддержать друг друга и защитить от внешних угроз. По сути, клан можно назвать упрощенной версией коммуны.

– Никогда не думал об этом в таком ракурсе, – улыбнулся Марк Артемович. – Забавно. А сам ты не желаешь стать частью нашего клана? У меня есть племянница примерно твоего возраста.

– Нет уж, покорно благодарю! – рассмеялся я и, чтобы смягчить эффект, пояснил: – Я о браке пока вообще не задумываюсь, мне всего-то шестнадцать, а кроме того, считаю такие матримониальные планы перебором. Люди должны сходиться, когда имеют чувства друг к другу, а не когда между ними только деньги. Заметьте, я сказал именно чувства, а не любовь, потому что не отрицаю возможность договорных браков, где есть взаимное уважение, а не страсть и буйство эмоций. Кстати, зачастую такие браки гораздо более крепкие, хотя бы потому что обе стороны понимают, что они делают.

– Согласен, – кивнул Чумаков, явно удовлетворенный моим ответом. – Но с племянницей я тебя познакомлю. Мало ли, вдруг вы друг другу понравитесь.

– Я могу считать это согласием на ваше участие в проекте? – я не мог упустить такой шанс. – Конечно, мы еще составим договор, где все пропишем, но судя по тому, что вы уже строите планы на будущее, принципиально вы за.

– Подловил, – теперь уже рассмеялся Марк Артемович. – Нет, я решительно не верю, что тебе шестнадцать! Неужели сатори способно на такое? Буквально за два месяца из раздолбая и хулигана сделать совершенно другого человека?

– Тут скорее совокупность факторов, – я не собирался откровенничать перед москвичом. – Сатори лишь

инструмент, главные изменения в характере произошли из-за близости смерти. Знаете пословицу? Звук взведенного затвора заменяет сорок минут воспитательной беседы, а пуля, попавшая в тело, кардинально меняет мировоззрение. А в меня попала не одна.

– Да, да, сожитель твоей матери, – показывая свою осведомленность, сочувственно покивал

Чумаков. – Как сама Валентина Сергеевна? Не болеет? А то, может, организовать по партийной линии путевку в санаторий. Пусть отдохнет, подлечится. Мы ведь не молодеем.

– Боюсь, откажется, – я покачал головой. – Сейчас работы много. Запускаем несколько точек, так она дома практически не бывает. Почти ночует на работе. Я уже жалею, что заставил ее из столовой уволиться.

– Ничего, сейчас наладим работу, будет попроще, – ободрил меня Лев Иванович. – Сейчас главное наработать методики и стандарты. Дальше будет проще. Разве что в каждой новой области придется все начинать с начала, но тогда уже будет опыт и понимание процессов. Главное, чтобы местные власти палки в колеса не ставили.

– Ну с этим мы поможем, – окончательно определился Чумаков. – Юра, займись договором. Перешли шаблон Льву Ивановичу, согласуйте по возражениям. Ну, не мне тебя учить.

– Рад, что вы с нами, – я поднялся и протянул руку Марку Артемовичу, ничуть не скрывая своих эмоций. – Уверен, что теперь наша сеть быстрого питания вырастет во всесоюзную, а там, глядишь, и на за рубеж замахнемся.

– Конечно! – с улыбкой пожал мне руку москвич. – Как говорится, вдарим пролетарской шаурмой по их буржуйским хот-догам!

Следующие пару минут мы поздравляли друг друга и желали удачной работы. Уверен, Чумаков не ожидал, что согласится на таких условиях, но подсознательно уже был готов. И виноват в этом дед. Я вдруг мысленно поймал себя на том, что зову генерала именно дедом. Пусть иногда старым хрычом или мудаком, но в целом отношусь к нему как к родственнику. Это было необычное ощущение, потому что прощать Калинина я не собирался. Я и так указал ему дорогу, то, что старик не хочет по ней идти, это исключительно его проблемы.

Удачные переговоры необходимо было обмыть, и застолье пошло на второй круг, но на этот раз с алкоголем. Я, естественно, пить не стал, да и остальные особо не налегали, так чисто пригубили коньяка, хорошего кстати, по запаху сразу это стало понятно. Лев Иванович с Юрием Яковлевичем тут же принялись обсуждать нюансы договора, затем перескочив уже на производство, а Чумаков принялся расспрашивать меня про дальнейшие планы, школу и прочую бытовуху. При этом я прекрасно понимал, что ему уже принесли если не полное досье на меня, то уж точно все, что не под грифом «Совершенно секретно», но и желание лично прощупать нового партнера я тоже понимал. Так что отвечал спокойно и даже правдиво, ведь на Чумакова, а точнее на его дядю, у меня были большие планы.