Пионерский гамбит 2
Шрифт:
Я устроился прямо на покрывале, раскладывать постель было лениво. Все равно никто не следит за тем, чтобы мы спали. Елена Евгеньевна поставила только одно условие — сидеть в отряде и не шуметь. А воспитатель… Артур Георгиевич… Хм. Он как-то вообще мало отсвечивал. Такое впечатление, что занят вообще чем-то другим. Вроде показывался сегодня сразу после завтрака, а потом опять куда-то исчез.
Я вытащил из рюкзака тетрадку с недописанной фантастикой авторства Кирилла Крамского и ручку. Перевернул тетрадь другой стороной
Первая фраза — это чуть ли не самое важное в статье. Во всяком случае, так утверждают разные самоучители, типа «десять правил, как написать хорошую статью». Очень хотелось сейчас загуглить хоть одно такое руководство, но до гугля еще… долго. А ничего, кроме правила первой фразы, я вспомнить не мог.
Еще бы придумать эту самую первую фразу…
Передовица стенгазеты. И я — редактор. Как начать?
«Здравствуйте, товарищи! На связи Кирилл Крамской, главный редактор газеты «Сигнальные огни»…
Как-то скучно. Как раз в духе тех самых текстов, которые я себе представлял в советских газетах. Надо как-то поприкольнее начать. Как Друпи свои письма. Синий шимпанзе в шляпе, пионерском галстуке и с валторной.
«Жизнь настоящего пионера складывается из трех вещей — умения отвечать за свои поступки, правильно питания и… семи правил тактической разведки в условиях крайнего севера…»
Я фыркнул. Мамонов и Марчуков, которые в этот момент о чем-то тихонько переговаривались, посмотрели на меня.
— Да не, ничего, я просто статью пишу, — отмахнулся я.
— В стихах? — хохотнул Марчуков.
— Почему в стихах? — удивился я. — Я же не Пушкин!
В голове сами собой всплыли строчки единственного стихотворения, которое я помнил. «Про Федота-стрельца».
Скушай заячий помет.
Он ядреный, он проймет.
И весьма полезней меду,
Хошь по вкусу и не мед.
Только вот кажется, эта поэма была написана сильно позже восьмидесятого года. Но уверен я не был. И вот, кстати, интересно. А если позаимствовать чужое произведение до того, как оно было написано, это будет плагиатом или нет?
По закону, конечно же, нет. Но я-то буду знать, что это не я придумал, так что…
Я выкинул из головы светлые идеи выудить из памяти всякие стихи и песни будущего и прославиться как гениальный автор.
Так.
Первая фраза, будь она неладна! Эффектная, хлесткая, цепляющая внимание.
«Сиськи!
И вот, когда вы обратили внимание, позвольте представиться, Кирилл Крамской, главный редактор газеты «Сигнальные огни».
Я повернулся на другой бок. На соседней кровати сидели трое парней и негромко, но горячо спорили.
— …а двести золотых — честно?
— За сладкую плитку и батончики?
— Да вообще! Я думал, там шоколадка и нормальные конфеты, а там — «Пальма». Это же гадость ужасная! Как будто пластилин жуешь. И батончики я вообще ненавижу, особенно белые…
— И ты что?
—
— А он что?
— А он говорит, что уже потратил, и у него только серебряные. А серебряные — фуфул, никому не нужны.
— Да, он же копил на удочку, точно!
— А сколько у тебя осталось? Может, если мы вместе сложим, то получится три сотни золотых?
Парни ненадолго разошлись к своим кроватям и стали копаться в рюкзаках. Потом каждый вытряхнул на тумбочку по горсти золотистых металлических кругляшей. Как монеток, только без всякой чеканки.
— Не, тут всего сто девять, — вздохнул один. — Может, фломастеры продать? Костян, сколько они могут стоить?
— Фломастеры?! Откуда взял?! — двое остальных уставились на первого.
— Брат из Москвы привез, чешские, — ответил первый.
— Да не, нельзя такую вещь продавать…
— Ага. Лучше уж косточки от компота копить…
— Эй, парни, — я сел на кровати, разглядывая металлические кругляшки на тумбочке. — А что это за монетки?
Глава 11, в которой появляются какие-то тайны и секреты
Три пары глаз внимательно уставились на меня.
— Да так, ничего, мы просто… — буркнул один, кругленький и коротко стриженный, и быстро сгреб с тумбочки звенящие кругляшикки. Кажется, его звали Дима.
— Эй, я на них не претендую, мне правда интересно, — сказал я, захлопнув тетрадку. — Это как будто деньги, да?
— Ну… — второй парень, похожий на первого, как будто они братья бросил быстрый взгляд на своих приятелей, потом на меня. — Это такая игра…
— Молчи! Его это не касается! — зашипел Дима.
— Да ладно, он же и так слышал, что секреты-то разводить? — третий пожал плечами, сунул руку в карман и высыпал на тумбочку горсть других монет. Белого металла и сильно больше в диаметре. Примерно с пятаки размером. Я протянул руку и взял одну. Она была практически невесомой. Понятно, алюминий. Похожи на отходы какого-то производства.
— Это серебряные монеты, — сказал третий. — А вот те, другие… Димон, верни монеты на базу! Это золотые. В одном золотом — тридцать серебрушек.
— А откуда они взялись? — спросил я, положив на место «серебряную» монету и взяв «золотую». Она была значительно тяжелее. Не золотая, конечно. Больше всего похоже на медь, красноватый такой металл. Диаметром всего пару сантиметров.
— С цветмета на Куйбышева, — сказал третий. Я напряг память, чтобы вспомнить, как зовут этого ничем особенно не примечательного парня. Андрей? Или Алеша? Что-то такое, да… — Это рядом с нашей школой. Там сбоку дыра в бетонном заборе, но перед ней куст, и ее не видно, так что можно забраться. А за ней — куча всяких металлических штук. У меня друган оттуда велоспед целый собрал…