Пионерский характер
Шрифт:
И вот занавес раскрылся.
— Пошли! — услышал Яша сзади себя шёпот Алёши, но с места не тронулся. Опять у него в ногах появилась слабость, неудержимо захотелось откашляться. Он оглянулся на Наталию Андреевну, увидел её улыбку и, взяв для храбрости Алёшу за руку, шагнул на сцену.
«Пора говорить», — с замиранием сердца подумал Яша, услышав сказанную Алёшей реплику, и тотчас же сам удивился, как хватило у него сил ответить товарищу.
Стоящие за кулисами ребята радостно переглянулись, а Серёжа Наумов, который играл директора завода, даже тихонечко пробасил:
— Молодец, Яша, просто не отличить от Кости.
«Значит, пока всё хорошо», — немного успокоившись, подумал Яша и на новую реплику Алёши ответил уже более ровным голосом.
Вскоре на сцену выбежала сестра Валерика — Маринка, и Яша случайно столкнулся
Постепенно сковавший Яшу страх отступил. Во втором действии он играл Валерика уже нисколько не хуже, чем дома, перед бабушкой, а к концу спектакля так освоился, что даже рискнул посмотреть в зрительный зал и остался очень доволен: на сцену смотрели весёлые, улыбающиеся лица.
И вот спектакль кончился. Раздались дружные аплодисменты. Яша бросился было к занавесу, но Наталия Андреевна удержала его и велела поклониться зрителям.
Когда занавес опустился в последний раз, за кулисы пришли директор Дома культуры и полный седеющий мужчина в тёмном костюме. Это был народный артист Советского Союза Виктор Иванович Хохряков.
— Поздравляю вас с успехом, — пожимая руку Наталии Андреевне, сказал Виктор Иванович и, отыскав глазами Яшу, обратился к нему: — Друзей ты выручил хорошо. Но вообще такие роли тебе не подходят. Я чувствую, что ты чудесно подражаешь. Свистел на сцене, как настоящий щегол. Кстати, в «Снежной королеве», которую вы собираетесь ставить, есть роль Ворона. Он там всё время каркает. Так, по моему, лучше тебя Наталия Андреевна Ворона не найдёт. Учтите это. — И известный всем народный артист многозначительно посмотрел на Наталию Андреевну.
— Обязательно дадим роль Ворона Яше, — сказала Наталия Андреевна и, притянув к себе вконец смущённого мальчика, поцеловала его в непослушный, взъерошенный вихор.
Девочка и генерал
Недавно в одной из своих целинных командировок я услышал про пионерку-шестиклассницу Таню Васильеву из школы № 1 города Есиля Тургайской области.
Таня Васильева стояла на посту. Жгучее целинное солнце ушло за горизонт, и вместо него десятками маленьких солнц светили Тане в глаза фары проносившихся грузовиков с зерном. Таня была одной из участниц операции «Зёрнышко». Она взмахивала алым флажком — и машина покорно останавливалась. Таня по-хозяйски обходила её со всех сторон, а если находились в кузове какие-то поломки, они вместе с водителем живо их исправляли. У Тани наготове были гвозди и молоток, иголки с суровыми нитками.
И вдруг одна машина не остановилась. Таня и флажком махала, и пыталась её догнать. Она никак не могла успокоиться, потому что солнечный ручеёк после машины остался: в дорожной колее — зерно. И вдруг возле Тани завизжали тормоза, и к ней быстро подошёл взволнованный пожилой человек в военной форме: «Что случилось, девочка?» Через минуту «Волга» умчалась за нерадивым водителем.
Давно уже шли занятия, и вдруг на имя Тани Васильевой в школу пришла телеграмма. В ней генерал — это он тогда помог пионерке — лично благодарил маленького постового Таню и всех пионеров школы № 1, нёсших службу на восьмидесяти постах «Зёрнышка».
Почему я вспомнил об этом сейчас, когда на дворе давно уже зима? Да потому, что у хлеборобов зимних каникул не бывает. Они всегда на посту. В лабораториях — над пробирками и микроскопами, за рулём трактора — на полевых снегозадержаниях, в мастерских — на ремонте хлебной техники. И нет у хлебороба среднего возраста. Возраст целинника — от пионерского до зрелого. Один возраст — рабочий, вот я и поинтересовался, а на посту ли сейчас Таня Васильева, её подружки Света Шевцова и Оля Николаева — вся трёхтысячная пионерская дружина Есильского района. Узнал я, что пионеры Есильского, Кийминского и Октябрьского районов не только славно потрудились на хлебоуборке, но и с зимней работой у них полный порядок. Занимаются они на районных опытных станциях, в каждой школе действуют кружки юных натуралистов, изучают ребята различные сельскохозяйственные машины, участвуют во Всесоюзном конкурсе «Малая Тимирязевка».
Хочется мне спросить у всех сельских мальчишек и девчонок: «Вы на посту?» Ведь хлебный пост у вас, как и у взрослых земледельцев, бессменный.
Ю. Д. Зыков,
доктор сельскохозяйственных наук, член-корреспондент ВАСХНИЛ, заместитель директора Казахского института земледелия, г. Алма-Ата.
Сергей Иванов, Сергей Каменев
Валя и Лёшка
Прозвище у него было на зависть — Лёшка-Лётчик. Но в классе нельзя сказать, чтоб его любили: чуть что не так — обязательно подковырнёт. А это, сами понимаете, нравится не всем. Однако проучить за это Лётчика не удавалось: драться он умел и был совсем не трус.
И вдруг событие: рассказывают, будто приходили в школу из милиции и интересовались Лёшкой… А зачем — точно никто не знал. Не то Лётчик что-то стащил, не то в какой-то шайке замешан, не то… Слухи стремительно расползались по классу, словно рыжие тараканы.
Ещё говорили, что из милиции специально зайдут к ним в класс поговорить о Лётчике.
— Ой, а что говорить-то? Я совершенно не знаю!
— Вызовут, сразу вспомнишь!
— Возьми да, например, расскажи, как он воробья в школу принёс!
— Ну и подумаешь… Принёс и унёс.
— А если б выпустил? Урок, считай, сорван. Понятно?
— Кончайте вы, ребята! Я, например, скажу, что у него по физике «четыре». Значит, он умный!
— Он-то, может, и умный, а ты, видать, не очень! Следствию такой материал на фиг не нужен!
— Следствию?!
— А вы что думали? Раз преступление совершил, значит, идёт следствие! Милиция работает будь здоров. У меня один раз дядька…
— Да иди ты со своим дядькой! Говорить-то что будем, ребята?
— Я, например, девочки, буду всю правду говорить: что ехидничает, что дразнится и что мне муху один раз в винегрет посадил! А такая дорожка до добра не доведёт…
Валя Некрасова слушала эти разговоры низко опустив голову. Она делала вид, что читает. Но читать не могла… Наконец не выдержала:
— Да вы что! Может, ему помочь надо. А вы каких-то мух вспоминаете!
Синие Валины глаза смотрели сердито и необычно строго. Класс приутих: ну и Некрасова!
— А как помогать-то?.. Чего ты взъерепенилась?
— Не знаю я, как помогать. Но если надо — помогать буду. И по крайней мере, разберусь, прежде чем мух и воробьёв припоминать! — И Валя вышла из класса, хлопнув дверью.
— Во даёт! — сказал кто-то.
— Влюбилась, что ли?..
— Девочка… Можно тебя на минуту?
В школьном коридоре пусто. Только у окна, как раз напротив двери в их класс, стоит мужчина — невысокий, в обычном сером костюме, плотный, глаза внимательные.
— Прости, не знаю, как тебя зовут.
— Некрасова… Валя. А что?
— Я тут невольно… ну почти невольно услышал ваш спор… Я, видишь ли, из милиции. Зовут меня Быков Николай Иванович.
Валя покраснела. Удивлённо посмотрела на Быкова. Он улыбнулся. Потом сказал серьёзно:
— Пойдём куда-нибудь. А то сейчас ваши ребята выйдут… Мне интересно, почему ты его защищаешь? Да ещё почти перед всем классом.
— А потому что…
Это произошло месяца полтора назад. Валя тогда болела. Её болезнь называлась ревмокардит. Это значит, у тебя болит сердце… На самом деле оно не болит. Просто тебя заставляют целыми неделями лежать, не вставая. Ты думаешь: «Да зачем всё это нужно?» А температуру померяешь — опять повышенная!
Так лежала Валя. Сперва к ней ребята ходили, слали приветы. Но в палату никого не пускали, а прыгать каждый раз у окна не очень-то интересно… Постепенно Валя осталась одна. Лежала, читала книжки. На ребят она даже не очень и обижалась. Ну и что? У всех свои дела…