Пип-шоу
Шрифт:
— Так скажи мне, дорогая, — хихикнула ее мама. — Вы двое — одно целое?
Я оглянулся через плечо. Со своей точки обзора мог видеть только спину Бебе, но в тот момент она оглянулась через плечо, ухмыляясь мне.
— Да, — прошептала она, и я громко рассмеялся, прежде чем покинуть больницу.
Стоя на улице, я почувствовал, как свежий воздух охлаждает и очищает мою душу. Ненадолго задумался о том, чтобы вернуться домой пешком, но это заняло бы больше часа, а мое тело было уставшим, измученным. Мне удалось найти такси с завышенной ценой напротив больницы, и я сел на заднее сиденье, чертовски дрожа, пока мужчина вез меня домой.
Я
Водитель остановился перед моим домом, и я заплатил ему, прежде чем войти внутрь. Швейцар снова был там, но на этот раз, вместо того, чтобы промчаться мимо него, я подошел к нему с улыбкой на лице.
Вблизи я понял, что у него доброе лицо, такое, которому вы склонны доверять, ничего не зная о человеке.
— Привет, — вырвалось у меня, и мне удалось побороть худшую из своих неуверенностей, когда он посмотрел на меня с удивлением.
— Здравствуйте, мистер Рейли, — сказал он с застенчивой улыбкой. — Не торопитесь сегодня?
— Пока нет, — покачал я головой. — Я просто хотел поблагодарить тебя.
— За что? — Мужчина выглядел искренне смущенным, когда я усмехнулся.
— За то, что всегда знал меня, — сказал я просто. — За то, что прикрывал меня, следил, чтобы со мной все было в порядке. Мне жаль, что в последнее время я бегаю вокруг, как безголовый цыпленок. Я ценю то, что ты для меня делаешь.
Я сунул ему в руку сотню, но он решительно покачал головой.
— Я не могу принять это, мистер Рейли, — твердо сказал он.
— Почему нет? — спросил его, и он виновато отвел взгляд. — Насколько я знаю, все остальные швейцары принимали чаевые. А ты их заслужил.
— Это было бы неправильно, — пробормотал он.
— Послушай, — продолжил я. — Есть ли у тебя в жизни кто-то особенный?
Он не ответил, но предательский румянец на его щеках сказал мне все, что мне нужно было знать.
— Отведи ее в «Шафран» на Пятой, — сказал я ему. — Мой друг работает там.
Мужчина посмотрел на меня с удивлением, и я громко рассмеялся.
— Что, неужели так невозможно поверить, что у меня есть друг? — спросил я, и он виновато рассмеялся. — Мы были одноклассниками в старшей школе. Я часто бывал там, когда еще… мог. Я оплачу счет. Видишь? Ты приглашаешь свою даму на хороший ужин, а мне приходится выходить из дома, бросать вызов самому себе, чтобы заплатить за это. Взаимовыгодная сделка.
— Хорошо, — наконец сказал он, яркая улыбка озарила его лицо. — Спасибо.
Я кивнул и пошел к лестнице, сделав резкий поворот, когда подумал о другом страхе, с которым я мог столкнуться в этот день.
— Эй, как тебя зовут? — спросил я швейцара.
— Эрик, — ответил он, и это заставило меня усмехнуться. — Я Эрик. Мою подругу зовут Лейла.
— Эрик и Лейла, — повторил я с кивком, нажимая пальцем на кнопку лифта для подъема. — Очень рекомендую морские гребешки.
Я махнул ему рукой и сделал глубокий вдох, прежде чем войти в лифт. Мое дыхание сразу же сбилось, паника сочилась из моих пор, когда
А потом он начал двигаться, двигаться быстрее, чем я когда-либо помнил, практически взлетая на мой этаж. Все закончилось в считанные секунды, и все это время я задерживал дыхание. А потом лифт звякнул, и двери снова открылись, показывая мне уютный, знакомый коридор, где находилась моя квартира.
Спотыкаясь, я выбрался наружу, колени ослабли, а руки тряслись, пытаясь за что-нибудь ухватиться. Я держался за стену, пока добирался до своей квартиры, входная дверь которой была по-прежнему широко открыта.
Обычно прохладное спокойствие моей квартиры улучшало мое самочувствие в считанные секунды. Этой ночью, когда я стоял в дверях, она казалась стерильной и пугающей. Слишком чисто, слишком первозданно. Как в гребаном мавзолее.
Я вошел внутрь, и моя кожа привыкла к теплу квартиры. Это была перемена по сравнению с морозным воздухом снаружи, и я сел за компьютер с новыми силами и идеями.
Мои пальцы забегали по клавиатуре, я открыл сайт, посвященный интерьеру, и начал бросать вещи в корзину. За время, проведенное с Бебе, я узнал ее любимые цвета, не спрашивая, а видя их повсюду вокруг нее. Она любила серебристый и фиолетовый, поэтому я решил заказать вещи в этих цветах. Я был чертовски невежественен в интерьере, но решил, что несколько подушек, ковер и рамки подойдут.
Я хотел, чтобы она чувствовала себя здесь, со мной, как дома. Я уже работал над достижением своей цели — заставить ее жить со мной, какой бы странной ни была эта идея.
У меня никогда не было соседей по комнате. Я жил с родителями, потом с бабушкой, но никогда у меня не было соседки или подруги. Это был совершенно новый опыт, как и многое другое, когда дело касалось Бебе.
Закончив с заказом, я вошел в белую комнату и медленно начал ее разбирать.
Я не остановился, пока не снял с кровати простыни и наволочки и не принес несколько своих фотокниг, чтобы разбавить белизну комнаты. Я бросил на кровать несколько вещей, хотя никогда не буду спать в этой комнате. Она превратилась в комнату Бебе, но не для того, чтобы она могла спать одна, а для того, чтобы она могла уйти от меня, как только ей понадобится. Ей нужно было убежище, независимо от того, жила она со мной или нет.
Наконец, я взял в руки фотоаппарат. Я сделал так много фотографий Бебе без ее ведома. Оставалось только проявить пленку.
У меня было особое место, где мне нравилось это делать.
Я шел по коридору, камера тяжело лежала у меня в руках. Открыл окно в кладовую. Она была все такой же маленькой, вонь такой же сильной, а место таким же клаустрофобным, как я помнил. Я вошел внутрь, несмотря на то, что мое тело кричало, умоляя меня не делать ни шагу.
Сразу же, как только я вошел в комнату, перенесся обратно в свое детство. Я сдерживал слезы, медленно подготавливая все для фотопленки, единственная лампочка надо мной горела ярко-красным светом. Я заставлял себя делать все медленно, как будто хотел помучить себя, оставаясь там дольше. Но это был мой процесс, то, как я все делал, и не мог ничего изменить.