Пипец Котенку! 4

Майерс Александр

За спиной раздаётся одновременный плач Светы и Жанны, Алиса матерится сквозь зубы. Грозин, стиснув челюсти, встаёт и говорит:

— Протестую. Казнь дворянина должна быть одобрена его императорским величеством лично.

— С этим не будет проблем, — Соколовский смотрит в зал.

Все поворачиваются и прослеживают за его взглядом. Конечно, можно было догадаться.

Те самые два таинственных человека. Один из них приподнимает руку, снимая заклинание иллюзии. Внешность мужчин становится иной. И если тот, кто накладывал

иллюзию, не особо интересен, то вид второго вызывает протяжный вздох по всему залу.

Пётр Алексеевич Кречет, император всероссийский. Не узнать его невозможно, ведь профиль императора отчеканен на всех монетах. Да и портреты его висят во многих государственных учреждениях.

Весь зал поднимается и кланяется правителю. Тот медленно встаёт и властным жестом приказывает всем сесть.

— Мне жаль, что был вынесен подобный вердикт, — сообщает Кречет. — Но я вынужден признать его справедливость. Сим одобряю решение суда и даю позволение на казнь Ярослава Котова.

Глава 23

Сам Пётр Алексеевич одобряет мою казнь. Радость-то какая.

Даже лестно немного, что он сидел весь день и наблюдал за процессом. Видать, интересно было.

Хотя это странно, конечно. Императору заняться, что ли, больше нечем?

Что-то здесь не так, мне кажется. Хотя какая разница — меня-то всё равно расстреляют.

Вопрос лишь в том, будут ли расстреливать повторно, когда Кот воскресит.

«Могу воскресить тебя не сразу», — как по заказу, раздаётся в голове голос мурлыки. — «Но тогда тебе всё равно придётся бежать из страны или типа того».

«Убегать это не мой стиль. К тому же я не собираюсь бросать жён и графство», — отвечаю я.

«Графство ведь уже не твоё. А Чернобуров вряд ли оставит тебя наместником после того, как тебя признали узурпатором».

«Это точно».

Бросаю взгляд на Георгия. У того невозмутимое выражение лица, словно он не услышал сейчас ничего интересного. Даже появление императора его как будто не смутило.

Чернобуров коротко пожимает плечами. Мол, мне жаль, но в целом плевать.

Отворачиваюсь. Да уж. Я до самого конца не верил, что всё обернётся так.

— Бредятина! — орёт Добрыня. — Присяжные куплены! Херня из-под коня, а не суд! Вы чо, суки, себе позволяете?!

— Порядок в зале суда! — хмурясь, Соколовский стучит молотком.

— Да, попрошу тишины, — говорит император, и всё разом смолкают.

Добрыня только яростно дышит, раздувая ноздри, будто бычара на корриде. Забавно смотрится, с его-то габаритами.

— Я должен добавить кое-что, — Пётр Алексеевич выходит в центр зала и поворачивается к зрителям. — Несмотря на то что Ярослав Котов признан виновным, я считаю, что он прекрасно справлялся с обязанностями графа. Возможно, что и князем был бы хорошим.

Судите сами: он смог избавить Телецкое озеро от давней аномалии и вернуть ему

статус всероссийского курорта. Он организовал этот самый курорт и тем самым расширил свои владения. Он успешно отбился в несправедливой войне. Да, слегка нарушил правила, открыв стрельбу за несколько часов до положенного, но кто из нас идеален? — император усмехается и проводит пальцем по тонким усикам. — Одним словом, я считаю Ярослава достойным дворянином. Прошу суд убедиться, что его казнь пройдёт достойно.

— Конечно, ваше императорское величество, — откликается Соколовский.

— У меня есть просьба, ваше величество! — вовремя восклицаю я.

Кречет переводит взгляд на меня и кивает.

— Прошу вас присутствовать завтра на моей казни. Это будет честь.

— Видите? — император смотрит на присяжных. — Вот о чём я говорю. Истинный аристократ, в отличие от многих. Конечно, Ярослав, я окажу тебе эту последнюю честь.

— Благодарю, ваше императорское величество, — кланяюсь я.

Кречет покидает зал суда. Проходя мимо, он бросает на меня короткий взгляд и как будто подмигивает.

М? Что это было?

— Арестовать осуждённого, — велит судья. — Приговор будет приведён в исполнение завтра на рассвете. То есть уже через несколько часов. Засиделись мы сегодня.

— Простите, ваше… не знаю, как теперь к вам обратится, — мямлит бледный Василий.

— По имени будет нормально, — я даже нахожу в себе силы улыбнуться.

— Простите, Ярослав Романович. Я сделал всё, что мог.

— Конечно. Не вини себя. Передай Жанне, что я буду рад её видеть.

— Что вы… — запинается Грозин, а потом до него доходит. — Да, конечно. Передам.

«Ярослав, Ярослав!» — паникует в мыслях Люся. — «Надо что-то делать! Давай сбежим! Применяй самые сильные печати, какие знаешь, надо бежать!»

«Ты с ума сошла? Император в здании. Если он лично меня не убьёт, то наверняка его охранники прикончат. Думаю, что парочка приставов как раз его телохранители под прикрытием».

«Но нельзя же просто сдаться!»

«Не переживай ты так. У меня есть план действий».

«Какой?!»

«Очень простой. Кот воскресит меня после расстрела, а император помилует. Если нет, тогда сбежим. Вот и всё. Жанна сегодня навестит меня, и я расскажу ей, где мы встретимся в этом случае. Дальше подумаем, как быть. Понятно?»

«Может, лучше попросим Жанну, чтобы вместо тебя расстреляли фантома? С чего вдруг императору тебя миловать?»

«Вроде есть такое негласное правило. Если человек выживает после казни, его освобождают. Типа высшие силы его помиловали. Тем более, ты же слышала, что Пётр Алексеевич про меня говорил. Я ему нравлюсь».

«А мне не нравится этот план», — всхлипывает Люсиль.

«Мне тоже. Но другого нет».

— Прошу за мной, господин Котов, — подходит ко мне пристав.

— Куда вы собираетесь меня отвести?