Пипец Котенку!
Шрифт:
— Ой-ой, размечтался! Тебе до меня как до луны.
Не спорю. Несмотря на все свои преимущества, я вряд ли смогу победить Пороха в честном спарринге без магии. Я-то занимаюсь всего пару недель, а он — семь лет.
— Сейчас да, — киваю. — Но сдаваться я не собираюсь.
Григорий смотрит на меня и задумчиво хмыкает.
— В апреле Сибирский кубок будет. Если тренер тебя возьмёт, там и покажешь, чего добьёшься.
— Забились.
До тренировки ещё сорок минут, в зале пока никого нет. По крайней мере, мы сначала так думаем. Но когда переодеваемся
— Фуфлыга! Ты ли это?
— С-сука, — шипит Тарас, сжимая швабру.
Григорий приглядывается:
— Овчуков, ты, что ли? Думал, в зале тебя больше не увижу.
— По делу я, — бурчит Тарас и продолжает яростно натирать пол.
Он бы наверняка рад уйти, но не может. Ещё ползала не вымыто. А я так думаю, что за качеством его работы строго следят.
— Как в подвале живётся, фуфлыга? — спрашиваю, подходя ближе.
— Куда по помытому! — как заправская бабка, рявкает Тарасик.
— Так я ж без обуви, балда.
— Захлопни пасть, Котёнок!
— Ты где Котёнка-то увидел? — вмешивается Григорий. — Ярик, в отличие от тебя, на тренировки ходит. И с равными не боится драться. Даже с теми, кто сильнее, не боится.
Овчуков не отвечает, продолжает возить тряпкой по полу. Порох, замечая мой вопросительный взгляд, объясняет:
— Тарас тоже раньше на груб ходил. Хвастался, что он нас всех уделает. Но после первого же спарринга слился, когда Ромыч его побил.
— Ни хрена не побил! — возмущается Тарас. — Да и надоело мне тут! Говно какое-то, драться толком не учат!
— Нападать толпой на одного точно не учат, — хмыкаю я. — Что, Гриха, разомнёмся? Пускай поломойка дорабатывает.
— Ща я тебе, сука, как вмажу! — орет Тарас, размахивая шваброй.
Но подойти не спешит. А мы с Григорием не обращаем больше на него внимания, отправляемся в дальний конец зала и приступаем к разминке, продолжая разговаривать о спорте и девчонках.
Через несколько минут в зал заходит Бернард Хенрикович. Быстрым, тяжёлым шагом. Из колючих глаз как будто ледяной ветер бьёт. Можно подумать, будто тренер рассержен, но он всегда такой.
— Какого хрена не помыто до сих пор? Тренировка скоро начнется! Быстрее, воспитанник!
Тарас бормочет под нос какие-то грубости, но с суровым датчанином такое не пройдёт.
— Что ты там вякнул?! — гремит он.
— Заканчиваю, ваша светлость! — неожиданно высоким голосом отвечает Овчуков.
— Быстрее! Порохов, Котов! Уже здесь? Молодцы! Ну-ка, помогите этой улитке. В подсобке есть пара швабр.
— Да, тренер! — отвечаем в голос и бежим в подсобку.
Когда мы возвращаемся и приступаем к мытью, Овчуков злорадно ухмыляется. Но нам с Грихой плевать. Это для Тараса данная работа — наказание. А мы в этом зале занимаемся, становимся сильнее и находим друзей. Не стыдно навести здесь порядок.
Кажись, лопоухий фыфлуга этого не понимает. Злиться и пыхтит, как чайник, не понимая, почему не реагируем на его
Заканчиваем, и раздосадованный Тарас отправляется восвояси. А в зал скоро приходят остальные парни, и начинается тренировка.
Проходит она, как всегда, на ура. Моё тело, особенно благодаря вливаниям маны, уже привыкло к нагрузкам. Поэтому я получаю искреннее удовольствие от занятий.
Дальше всё опять, как по расписанию — Порох убегает на свидание, все остальные топают в душ, потом на ужин, потом разбредаются по своим делам.
У концерта репетиции сегодня нет, но Любовь Павловна сказала, что я могу играть в любое время. Даже разрешила брать ключ от кабинета, если её на месте не будет.
Решаю так и сделать. Есть один сложный этюд, который я хочу отточить. В процессе получится накопить хорошее количество маны, которое пущу на создание сигила перед сном.
Иду, наигрывая этюд пальцами в воздухе. Слышу из-за угла голоса и издевательский смех. Не могу удержаться, чтоб не посмотреть, что там происходит.
В глухом коридоре, где находятся кладовые и никто, кроме персонала интерната, обычно не ходит, стоит группа воспитанников. Пара девчонок и четыре парня. Окружили кого-то и всей толпой напрягают. Приглядываюсь и понимаю, что это девушка. А потом и вовсе узнаю, кто это, и сразу же спешу на выручку.
Куда, блин, охрана смотрит? Звать не буду, сам разберусь. Но потом предъявлю по возможности.
— Здорово, ушлёпки! — объявляю о своём присутствии. — Отвалили от неё.
Все участники события поворачиваются ко мне. Жертва издевательств видит меня, и на её заплаканном личике появляется надежда. Это Кристина, моя любимая флейтистка.
— Чего рты разинули? Отошли, говорю. Пойдём, Кристи.
Милашка делает попытку выбраться из окружения, но одна из хулиганок хватает за волосы, заставляя вскрикнуть.
— Куда собралась?! Мы ещё не договорили!
Ой, зря ты это.
— Отпусти её, шмара, — цежу сквозь зубы и применяю печать Ужаса: — БЫСТРО!
Противиться эффекту девка не может. Разжимает пальцы и прячется за ближайшего парня. Её коленки отбивают быстрый ритм, стуча друг о друга от страха.
— Т-ты кто такой?! — восклицает она. — Кто это?!
Вся сила печати досталась ей, остальным разве что крохи перепали. Поэтому парни демонстративно сжимают кулаки и выходят вперёд. Хотя уверенности в их глазах не вижу — они-то, похоже, знают, кто я такой. Опасный рыжий хищник, пришедший на смену покорному Котёнку.
Но их четверо, а я один. Так что говнюки всё равно уверены в превосходстве.
— Слышь, Котенок, — говорит самый крупный из них. — Твоя подружка слухи распускает, что моя девушка — шлюха!
— Я такого не говорила! — пищит Кристина, по стеночке отходя ближе ко мне.
— Ладно-ладно, — машу рукой. — Я не собираюсь тут судьёй выступать. Ещё раз увижу, что вы к ней пристаёте — руки переломаю. Кристи, пойдём.
— А ну стоять! — главный делает шаг вперёд. — Кому это ты руки переломать собрался?