Пир потаенный (Мемуары Лорда Грандрита - 9)

Фармер Филип Хосе

В тот момент когда я уже собирался закрыть за собой дверь, в нее угодила пуля, заставив дверь с силой захлопнуться за мной. Я очутился в полной темноте и абсолютной тишине.

Дверь отсекла за мной все звуки. Пощупав вокруг себя руками, я наткнулся на баллоны с кислородом. Чтобы убедиться, что они полны, мне пришлось открыть их клапаны. Так как я не мог слышать звука выходящего газа, я поднес к выпускнику руку и почувствовал на коже его холодящее дуновение.

Я решил зажечь лампу и осмотреться. Комната представляла .собой нечто вроде металлической коробки размером три на три метра и два с половиной в высоту. В ней находились баллоны со сжатым кислородом, двадцать литров воды в пяти пластиковых контейнерах, полевая

аптечка, несколько коробок с консервами, револьверы, два ружья и припасы к ним. Главным входом служил люк на потолке, который одновремен но являлся полом моей спальни. Были еще два дополнительных небольших люка, ведущих наружу, которыми можно было пользоваться как для входа, так и для выхода. Это убежище я построил лет тридцать тому назад и с тех пор регулярно его модернизировал и укреплял. К мысли соорудить его я пришел после настойчивых упреков со стороны моей жены, считавшей, чго наличие подобного убежища избавит нас от многих забот в будущем. Но это был первый случай, когда мне пришлось воспользоваться им. По правде говоря, я почти перестал думать о нем, лишь изредка спускаясь, чтобы обновить запас кислорода и выбросить испорченные банки консервов.

Я очень надеялся, что снаружи никто не знает о существовании моего бункера. С тех пор как он был построен, я очень заботился о том, чтобы меня никто не видел в те моменты, когда приходилось менять в нем провизию или воду, и никогда никому не говорил о нем, кроме моей жены. Но если противнику удастся наложить свою лапу на одного из стариков бандили, которые еще могли помнить время его строительства, и если с помощью пыток они разговорят его, то я рискую оказаться в таком же безвыходном положении, как слон, угодивший в охотничью яму.

Я присел в уголке и только-сейчас заметил, что моя правая нога испачкана спермой. Наверное, у меня произошла непроизвольная эякуляция во время взрыва первого снаряда.

Когда эти писаки, Хемингуэй и его эпигон Рюарк, говорят oб Африке, они не могут высказать ничего, кроме кучи глупостей. Или, если употребить более образное выражение, они засраяи себе глаза, что им и не позволило видеть дальше кончика пера их авторучки. Но иногда и им случалось высказывать умные замечания: я имею в виду те случаи, описанные ими, когда многие животные, в частности пантеры, выбрасывают из себя струйку спермы в момент, когда им грозит неминуемая насильственная - смерть. Эякуляция, таким образом, протест тела против смерти. Клетки хотят жить вечно, и они пытаются пропитать, насытить атмосферу "oдной-единственoй копуляцией, чтобы продлить себя в бесконечности, когда чувствуют, что их гибель близка.

Я так себе это объясняю. Лично у меня не было страха смерти,- но мои клетки не являются такими же рационалистами, как я. Я не знаю, что делают женщины в момент гибели от насильственной смерти, Я никогда не слышал, чтобы какая-нибудь женщина извергла cвои яйцеклетки. Может быть, они это и делают, вeдь яйцеклетки эти настолько крошечные, что в любом случае не будут заметны. Конечно, не так уж редко случается, что женщины бывают бесплодны, в то время как мужчины никогда не страдают от нехватки спермы, А может быть, у женщин сперму заменяет голос, и тогда их крики служат им эквивалентом эякуляции?

Я ждал, притаившись в моем углу. Убежище вновь погрузилось в темноту, так как я выключил лампу из опасения быстро разрядить батареи. Тишина длилась долго. У меня сильно болела голова, и, поняв, что она не хочет проходить сама по себе, я принял две таблетки аспирина, которые, впрочем, мне тоже не помогли. Время от времени я чувствовал спиной вибрацию, вызванную очередным взрывом. То, что я их чувствовал, говорило, что снаряды прицельно продолжают разрушать мой дом.

Похоже, мои противники были из того сорта людей, которые используют пневматический молот для того, чтобы расколоть грецкий орех. Расстреливать из орудий одного человека -

это было уж слишком! Они, без сомнения, хотели быть уверенными, что рассчитались со мной раз и навсегда, превратив в пепел, в пыль, в газ. И тут я еще раз убедился, что никогда нельзя быть слишком самоуверенным. Наружная стальная стенка убежища была вырвана очередным взрывом одного или нескольких снарядов. Следующий разметал в клочья внутреннюю. Мне показалось, что на меня рухнуло сразу несколько тонн земли, и я потерял сознание.

ГЛАВА 2

Когда я пришел в себя, то понял, что мой слух частично восстановился. Обоняние было таким же острым, как всегда, то есть гораздо острее, чем у обычного человека, хотя и уступало обонянию охотничьей собаки. (Причины этого я изложил в первом томе, приложение к которому содержит в себе объяснение мутации моих хромосом Y-Y.) Кисло-острый, будто лезвие кинжала, запах забивал все остальные. Это был запах пороха. Булавочными уколами давал о себе знать запах пищи, разбросанной повсюду. Пахло также штукатуркой и в щепы разбитым деревом. И почти неощутимо, на самом пределе возможностей, чувствовался запах человеческого пота и собаки.

Я открыл глаза. Солнце стояло в зените, и его луч добрался до меня сквозь узкую брешь в стене. Я был чернее негра от покрывавших меня копоти, пыли и грязи. Контейнеры, хранившие воду, лопнули, и их содержимое разлилось по всему убежищу, покрыв его пол тонким слоем грязи. Повсюду валялись искореженные коробки консервов. Вероятно, по ним прошлась очередь из пулемета или снаряд, срикошетировав от внутренней стены, взорвался в самой их гуще, разбросав их и их содержимое по всему помещению. Оружие было погребено под кучей земли и обрушившейся штукатурки. В самую вершину кучи грязи воткнулся охотничий нож. Это был тот самый нож, который я нашел у скелета моего погибшего дяди.

Мне было десять лет, и я сумел открыть прогнившую дверь и проникнуть внутрь построенной им когда-то хижины. Весь пол ее был усеян костями. Обезьяны, которые ворвались в эту хижину десять лет назад, устроили здесь кровавое пиршество, пожирая тела моей матери и дяди. Затем они удалились, захватив с собой их руки и ноги. Этот нож-кинжал хорошо послужил мне в свое время, и от частой заточки он стал прямым и тонким, как стилет. Но я все равно продолжал дорожить им и всегда держал его поблизости в своей спальной комнате, хотя и не пользовался им уже в течение долгого времени. Вероятно, взрывом его сбросило сюда сквозь щель в полу спальни, которую потом засыпало щебнем.

Этот нож в данной ситуации показался мне даром небесным. Увидев его, я почувствовал себя гораздо уверенней, несмотря на боль, разрывающую изнутри мою голову.

Я дико хотел пить. Собрав немного грязи пожиже, я смочил ею рот. Затем собрал то немногое, что оставалось на дне вскрытых консервных банок, и чуть-чуть перекусил. После этого я сгреб весь мусор и землю, рухнувшие на меня с потолка, в одну большую кучу в противоположном от запасного выхода углу и спрятался за ней, предварительно уничтожив все следы на полу. Потекли часы ожидания. Мой нюх становился все острее. Я слышал ритмичный рокот барабана, крики, возгласы и взрывы смеха. Затем издалека потянулся запах чегото спиртного. Совсем рядом раздалось испуганное мычанье коровы, и .вскоре в ноздри ударил пьянящий запах свежей крови. Через некоторое время в воздухе запахло дымом костра и подгорающего на огне мяса.

Прошло еще некоторое время, и я услышал чьи-то приближающиеся шаги. Кто-то решил покопаться в обломках здания.

Люди переговаривались между собой на языке ажикуйюс.

Я представил, как они всматриваются в темноту провала в полу моей спальни. Один из них предлагал спуститься вниз и посмотреть, что это такое и нет ли там чего-нибудь интересного для них. Другой настаивал на том, чтобы бросить туда гранату и потом посмотреть, что из этого выйдет. Я сидел, весь обратившись в слух.