Пирамида
Шрифт:
— Аббат был придурком, — рявкнул он. — Как и все вы. Весь этот бред о прикосновении к божественному разуму — дерьмо собачье! Аббат никогда не понимал настоящих возможностей этого золота.
— И в чем же они заключаются? — спросил Генри, придвигаясь к Мэгги.
— Сделать меня богатым! Многие годы я терпел презрение аббата, когда он продвигал наверх других, чистокровных испанцев. С этим золотом я больше не буду наполовину индейцем, наполовину испанцем. Мне не придется больше склонять голову и играть роль низкого метиса. Я стану новым человеком.
Глаза
— И кем, по-вашему, вы станете?
Отера навел на него пистолет.
— Тем, кого все уважают, — богатым!
Монах хрипло засмеялся и нажал на курок. Генри зажмурился и задержал дыхание, готовясь упасть назад. Но выстрел почему-то пришелся в потолок, с которого посыпались синие искры.
Когда грохот выстрела умолк, послышался еще один звук.
— А-а-ах...
Отера поперхнулся и схватился за грудь. Между его ребер торчал наконечник копья. Монах был приподнят над землей. Он застонал, и изо рта, который открывался и закрывался, словно у выброшенной на берег рыбы, хлынула кровь. Пистолет с грохотом упал на каменный пол. Затем голова Отеры бессильно склонилась на грудь, и он испустил дух.
Державший копье отшвырнул неподвижное тело в сторону и шагнул вперед. Одежда этого человека была изорвана и опалена огнем.
— Пачакутек! — выкрикнул Сэм.
Инка рухнул на колени перед храмом. По испачканному сажей лицу потекли слезы.
— Мой народ... — пробормотал вождь по-английски. — Все погибли.
Из темноты вслед за ним вышел еще один человек.
— Норман! — Мэгги подбежала к фотографу. — Что случилось?
Норман покачал головой, глядя на застывшее тело монаха.
— По дороге я наткнулся среди мертвых на Пачакутека. Он шел в храм, за теми, кто собирался оскорбить его бога. Я уговорил его помочь.
Но в голосе фотографа не было радости. Его лицо осунулось. Он взглянул на Денала и виновато потупился. Однако мальчик подошел к Норману и крепко его обнял.
— Ты нас спас, — просто сказал Денал.
Сжимая его в объятиях, Норман не сдержал слез.
В стороне стонал Пачакутек. Он склонился перед храмом и, раскачиваясь взад-вперед, молился на своем родном языке. Утешить этого человека было невозможно. Из-под его одежды прямо в золотой храм текла кровь. Похоже, Пачакутеку самому угрожала смерть.
Генри приблизился к вождю. Если Мэгги рассказала правду, здесь стоял на коленях один из основателей инкской империи. Как археолог, всю жизнь посвятивший изучению инков, Генри обнаружил, что ему не хватает слов. Он своими глазами видел живого царя инков, чьи воспоминания равнялись тысяче золотых пещер. Генри обратил на Сэма полный мольбы взгляд. Этот человек не должен умереть!
Сэм понял его. Он опустился на колени рядом с Пачакутеком и тронул его за край одежды.
— Верховный Инка, — произнес Сэм, склоняя голову. — Храм спас мне жизнь так же, как когда-то тебе. Воспользуйся этим еще раз.
Пачакутек перестал раскачиваться,
— Моего народа больше нет. — Он поднял лицо к Сэму и его спутникам. — Может, это и правильно. Мы не принадлежим вашему миру.
— Нет, исцели себя. Позволь мне показать тебе наш мир.
Генри шагнул вперед и в знак поддержки положил Сэму на плечо руку.
— Ты многим можешь поделиться, Инка Пачакутек. Очень многому можешь нас научить.
Медленно поднявшись, Пачакутек посмотрел на Генри, протянул ладонь к его щеке и провел пальцем по морщинке. После этого вождь уронил руку и отвернулся.
— Твое лицо состарилось. Но не так, как мое сердце. — С сияющим лицом он устремил взор к храму. — Сейчас Инти ведет мой народ в ханан пача. Я хочу отправиться вместе с ними.
Поверх его плеча Генри бросил взгляд на Сэма. Что они могли сказать? Человек лишился всего своего племени...
По щекам вождя заструились слезы, он достал из складок одежды золотой кинжал.
— Я ухожу к своему народу.
Генри бросился к Верховному Инке.
— Нет!
Но было поздно. Пачакутек вонзил кинжал себе в грудь, затем обмяк, из горла его вырвался вздох облегчения. Инка медленно выпрямился, пальцы соскользнули с рукоятки кинжала.
Генри онемел от изумления и отшатнулся назад: вокруг погруженного в грудь кинжала вспыхнули язычки пламени.
— Это еще что за...
Пачакутек, пошатываясь, вошел в храм.
— Я иду к Инти.
— Самовозгорание, — прошептал потрясенный Сэм. — Так же как у тех тварей из пещер.
Мэгги кивнула.
— У него такое же, как и у них, тело.
— Что это? — удивился Генри, глядя на огонь.
Мэгги вкратце объяснила:
— Золото запускает какую-то цепную реакцию. — Она показала на Пачакутека, торс которого охватило пламя. — Самоуничтожение.
Генри вдруг вспомнил о важном сообщении, переданном ему Джоан, когда он летел в вертолете. Тогда Джоан предупреждала о способе избавления от вещества Z. Похищенный Прометеем дар. Огонь!
Повернувшись, Генри увидел, как Пачакутек падает на колени. К его поднятым рукам подбирались языки пламени.
О господи!
Генри сгреб в охапку Сэма и Мэгги и толкнул их к выходу из туннеля.
— Бегите! — крикнул он, а затем пнул стоявшего на коленях охранника. — На выход!
— Что такое? Почему? — спросил Сэм.
— Нет времени!
Генри погнал всех вперед. Денал и Норман бежали впереди, а Генри с Мэгги помогали идти все еще с трудом передвигавшемуся Сэму. По дороге Генри вспомнил последнее предостережение Джоан: «Прометей наносит ужасный удар! Подобный взрыву пластиковой бомбы!»
Ее слова попали в самую точку. Когда группа добралась до выхода из туннеля, камни под их ногами сотряс мощный взрыв, с силой швырнувший людей вперед. Коридор позади наполнился дымом и обломками.
— Поднимайтесь! — крикнул Генри, опомнившись от удара. — Вперед!