Пирамида
Шрифт:
Он взглянул на часы. Было почти восемь. Очень не хотелось звонить в такую рань, но ждать он тоже больше не мог. Профессор развернул кресло, дотянулся до телефона и, убедившись в том, что портативный факс в порядке, набрал номер.
Ответили официально и кратко:
— Офис архиепископа Керни. Чем могу быть полезен?
— Это профессор Генри Конклин. Я звонил вчера по поводу доступа к архивам вашего ордена.
— Да, профессор Конклин, архиепископ Керни ждет вашего звонка. Одну минуту, пожалуйста.
Генри слегка озадачил
С того конца провода послышался твердый, хотя и радушный голос:
— Профессор Конклин, ваша новость о мумифицированном священнике наделала у нас много шума. Очень интересно. Что вы узнали и чем мы можем помочь?
— Спасибо, но мне вовсе не хотелось беспокоить ваше преосвященство.
— На самом деле я заинтригован. Перед поступлением в семинарию я защитил диссертацию по европейской истории. Возможность участвовать в подобном исследовании — скорее честь, чем беспокойство. Поэтому прошу вас, говорите прямо, в чем вы нуждаетесь.
Генри внутренне улыбнулся тому, что по счастливой случайности нашел в среде духовенства любителя истории.
— Благодаря помощи вашего преосвященства и доступу к церковным архивам я надеялся сложить воедино прошлое этого человека, возможно, пролить свет на то, что с ним произошло.
— Весьма вероятно. Я полностью в вашем распоряжении, поскольку если мумия — действительно монах доминиканского ордена, то ее следует предать земле. Если потомки этого человека еще живы, полагаю, следует вернуть его останки для подобающего захоронения.
— Полностью согласен. Я пытался добыть как можно больше сведений самостоятельно, но мне понадобится доступ в ваши архивы. Пока удалось установить только фамилию — де Альмагро. Скорее всего, он был монахом испанского ордена доминиканцев, восходящего к тысяча пятисотым годам. Кроме того, у меня есть копия семейного герба этого человека, которую я хотел бы послать вам факсом.
— Хмм... тысяча пятисотые годы... такие старые записи нам, наверное, придется поискать в архивах аббатств. Потребуется время...
— Я так и предполагал, но надеялся приступить к работе до возвращения в Перу.
— Да, и это навело меня на мысль, откуда начинать поиски. Разумеется, я направлю ваши сведения в Ватикан, но в Куско, в Перу, есть очень старая доминиканская территория, которой управляет, по-моему, аббат Руис. Если священника направляли миссионером в Перу, в местном аббатстве могли остаться какие-нибудь документы.
Генри выпрямился в кресле, от волнения забыв про усталость. Ну конечно! Жаль, что не додумался сам.
— Отлично. Благодарю вас, архиепископ Керни. Смею надеяться, что ваша помощь в разгадке тайны окажется решающей.
— Я тоже на это надеюсь. Мой секретарь даст вам номер факса. Жду послания.
— Сейчас же его отправлю.
Генри почти не заметил, как его снова соединили с секретарем,
Онемевшими пальцами Генри положил трубку, просунул в аппарат рисунок и, набрав номер, услышал привычное жужжание.
Затем он заставил себя подумать о другой окружающей мумию тайне. Всю ночь он прослеживал прошлое этого человека, а сейчас позволил себе остановиться на последней загадке мумии. На том, чего не сказал архиепископу. Генри отчетливо вспомнил, как череп мумии взорвался и из него выплеснулось золото.
Что же все-таки случилось? И что вырвалось наружу? Генри знал, что архиепископ не в силах ответить на этот вопрос. Помочь может только один человек — тот, для звонка которому он уже придумывал предлог. Спустя тридцать лет после первой встречи Генри никак не мог выбросить эту женщину из головы.
Мелодичным звоном факс объявил о завершении отправки. Генри поднял трубку и набрал еще один номер. После пяти длинных гудков послышался запыхавшийся голос:
— Алло?
— Джоан?
В ее голосе почувствовалось недоумение.
— Да?
Генри представил тонкое лицо Джоан, обрамленное водопадом смоляно-черных волос. Время почти не коснулось ее, прибавив к портрету лишь чуть-чуть седины, очки и несколько новых морщинок. Но все самое восхитительное осталось: загадочная улыбка, насмешливые глаза. Годы не притупили ни сообразительности, ни острого любопытства Джоан.
Генри вдруг стало трудно говорить.
— Это... это Генри. Я... извини, что беспокою в такую рань.
Голос заметно потеплел.
— Рань? Я только что вернулась из больницы.
— Ты ночью работала?
— Да, просматривала результаты компьютерной томографии твоей мумии и... в общем... — она смущенно помолчала, — потеряла счет времени.
Взглянув на свою измятую одежду, Генри улыбнулся.
— Я тебя понимаю.
— Ну как, узнал что-нибудь новое?
— Так, кое-что. — Он быстро рассказал о том, как обнаружил имя монаха, и о своем звонке архиепископу. — А ты?
— Надо спокойно сесть и как следует подумать. Состав в черепе получается совершенно необычным.
Прежде чем Генри успел осадить себя или взвесить свое решение, он выпалил:
— Позавтракаем сегодня?
Задав вопрос, он весь подобрался. Профессору не хотелось показаться таким нетерпеливым. Его щеки вспыхнули от неловкости.
Повисло долгое молчание.
— Боюсь, с завтраком ничего не получится.
Генри мысленно пнул себя за неуклюжесть. Конечно, Джоан видела его насквозь. После смерти Элизабет он разучился ухаживать за женщинами. Впрочем, до сих пор его это и не интересовало.