Пирамиды
Шрифт:
Он попытался думать, и это оказалось на удивление легко. Новые мысли, прохладные, родниково-прозрачные, вереницей текли в голове. Он думал об игре света на скалах, о том, как глубока синь небес, каких бесконечных возможностей полон лежащий вокруг мир. Теперь, когда тело перестало докучать ему беспрестанными просьбами, мир, казалось, сплошь состоит из удивительных сюрпризов, однако, к сожалению, главный сюрприз заключался в том, что все на первый взгляд прочное и надежное было не более надежно и прочно, чем болотные огоньки. Мучительно было и то, что теперь, когда он приготовился
Первое, чего вы лишаетесь, умерев, – это ваша жизнь. Второе – ваши иллюзии.
– ВИЖУ, ТЕБЕ ЕСТЬ НАД ЧЕМ ПОРАЗМЫСЛИТЬ, – заметил Смерть, садясь на своего скакуна. – НУ А ТЕПЕРЬ ПРОШУ МЕНЯ ИЗВИНИТЬ…
– Подожди минутку…
– СЛУШАЮ.
– Когда я… упал. Могу поклясться, что перед этим я летал.
– ЕСТЕСТВЕННО. ЭТО ЛЕТАЛА БОЖЕСТВЕННАЯ ЧАСТЬ ТВОЕЙ НАТУРЫ. ТЕПЕРЬ ЖЕ ТЫ СМЕРТЕН С НОГ ДО ГОЛОВЫ.
– Смертен?
– ПОВЕРЬ МНЕ. Я В ЭТИХ ДЕЛАХ РАЗБИРАЮСЬ.
– Послушай, у меня всего несколько вопросов, я хотел только спросить…
– ВОПРОСЫ У ВСЕХ ЕСТЬ. ИЗВИНИ. Смерть пришпорил свою лошадь и скрылся.
Царь стоял не шелохнувшись, глядя, как несколько слуг торопливо приближаются к дворцовой стене и, постепенно замедляя шаг, подходят к его телу.
– С вами все в порядке, о несравненный и ослепительный повелитель солнца? – наконец осмелился спросить один из них.
– Нет, не все! – раздраженно прервал его царь, чувствуя, что некоторые из его основных представлений о вселенной в корне поколебались, а после этого редко кому удается сохранить хорошее настроение. – Я некоторым образом только что умер. Как это ни смешно, – не без горечи добавил он.
– Слышишь ли ты нас, о божественный вестник утра? – вопросил другой слуга, на цыпочках приближаясь к распростертому телу.
– А как ты думаешь, если я только что упал вниз головой с высоты в тысячу футов?! – выкрикнул царь.
– Кажется, он не слышит нас, Яхмет, – сказал первый слуга.
– Послушайте, – произнес Теппицимон, чье стремление высказаться можно было сравнить только с абсолютной неспособностью слуг услышать хотя бы слово из того, что он говорит, – разыщите сына и скажите, чтобы он выбросил из головы все эти пирамиды, пока я сам хорошенько все не обдумаю. Есть несколько взаимоисключающих моментов в том, что касается загробного существования, и…
– Может, крикнуть погромче? – предложил Яхмет.
– Теперь уж кричи не кричи – все одно. Похоже, он умер.
Яхмет взглянул на быстро коченеющее тело.
– Черт побери, – пробормотал он наконец. – Ну и придется теперь попотеть.
Солнце, даже не подозревая о том, что дает прощальное представление, продолжало плавно скользить над Краем Плоского мира. И, словно отделившись от него, двигаясь быстрее, чем любая птица, одинокая чайка описала пологий круг над Анк-Морпорком, над Медным мостом, над восемью застывшими фигурами, одна из которых не сводила с нее глаз…
Для жителей Анк-Морпорка чайки были не в диковинку. Но эта птица, не переставая кружить над застывшими на мосту людьми, издала такой
Описав узкий круг, птица опустилась на ближайшего гиппопотама и, впившись когтями в дерево, взглянула на людей сумасшедшими, налитыми кровью глазами.
Главаря воров, завороженно смотревшего на птицу, вывел из оцепенения мягкий, учтивый голос Артура:
– Вот это метательный нож номер два. Процент попаданий у меня девяносто шесть из ста. Кто из вас хочет лишиться глаза?
Главарь уставился на паренька. Что касается двух других юных убийц, то один по-прежнему пристально смотрел на чайку, второго же, перегнувшегося через парапет, отчаянно тошнило.
– Ты один, – обратился главарь к Артуру. – А нас пятеро.
– Скоро будет четверо, – откликнулся Артур.
Медленным, сомнамбулическим движением Теппик протянул руку к чайке. Будь это обычная чайка, подобная дерзость стоила бы ему, по крайней мере, пальца, но удивительное создание прыгнуло Теппику на руку с самодовольным видом хозяина, вернувшегося на свою плантацию.
Воры выказывали все растущее беспокойство. Улыбка Артура лишь усугубляла его.
– Какая милая птичка! – поделился своим мнением главарь с напускной беззаботностью человека, которому здорово не по себе.
Теппик с сонным видом продолжал поглаживать птицу по остроклювой голове.
– Думаю, будет лучше, если вы уберетесь подобру-поздорову, – посоветовал Артур, глядя, как чайка беспокойно переминается на запястье Теппика.
Крепко ухватившись за руку перепончатыми лапами, перебирая крыльями, чтобы сохранить равновесие, она могла бы показаться комичной, но в ней чувствовалась скрытая сила, словно в обличье чайки на руке у Теппика сидел орел. Когда она открывала клюв, показывая забавный пурпурный язычок, невольно возникало предположение, что чайки способны не только таскать у зазевавшихся пляжников бутерброды с помидорами.
– Она что, волшебная? – встрял было один из воров, но на него тут же цыкнули.
– Ладно, ладно, мы уходим, – сказал главарь, – извините за недоразумение…
Теппик улыбнулся ему теплой незрячей улыбкой.
И вдруг все услышали негромкий, но достаточно настойчивый звук. Шесть пар глаз отчаянно закрутились по своим орбитам, и только взгляд Чиддера был устремлен куда надо.
Внизу текущие по обезвоженной грязи темные воды Анка стремительно прибывали.
Диос – первый министр и самый верховный из всех верховных жрецов – по природе своей не был религиозным. Непременное качество для верховного жреца, помогает вашей беспристрастности, и вы всегда действуете благоразумно и обдуманно. Когда человек начинает верить, все предприятие неизбежно превращается в фарс.
Дело не в том, что Диос был принципиальным противником веры. Вера в богов нужна людям хотя бы потому, что верить в людей слишком трудно. Существование богов – простая необходимость. И Диос готов был мириться с богами, лишь бы они стояли в сторонке и не путались под ногами.