Пиранья против воров
Шрифт:
Она обогнула покосившийся тополь, верхней половиной нависавший над водой, поставила сумку на песок и оглянулась с таким видом, словно ждала похвалы:
– Ну, как на ваш профессиональный взгляд? – и преспокойно принялась раздеваться.
Мазур огляделся. В самом деле, неплохое место. Любого, кто вздумает занять наблюдательный пост на гребне обрыва, можно будет заметить сразу. С другой стороны – широкая Шантара. Ни чуткий микрофон не навести издали, ни со снайперкой не подкрасться... Справа, метрах в пятидесяти от них, заняли позицию охранники, а слева берег был пуст на добрых полкилометра, до того места, где пляж упирался в деревянную ограду лесопилки, или как там она именовалась.
Оставшись в купальнике
– Вы так и будете в одежде торчать? Демаскируете себя... Мы ж купаться пришли...
Он разделся, торопливо упрятав под свернутые брюки ремни с кобурой, неловко переступил с ноги на ногу.
– Располагайтесь. – Лара подвинулась, освобождая приличный кусок полотенца. – Пылкого любовника изображать не стоит, это лишнее, но и в километре от меня стоять не нужно, мы ж должны естественно выглядеть...
Трудно было выглядеть естественно, когда она лежала рядышком, вплотную – не то чтобы мужские рефлексы затуманивали деловую ясность мысли, но все равно, мысли далеки от стопроцентной холодности.
– Коля вам наверняка говорил, что к моим страхам относиться серьезно не следует?
– Н-ну... – неопределенно хмыкнул Мазур.
– Говорил, говорил, тут и гадать нечего. Ну разумеется, он столь крут, силен и бит жизнью, что слабая женщина ничем помочь не в состоянии, не говоря уж о том, чтобы пытливой мыслью во что-то проникнуть... Вы тоже так думаете?
– А вы п р о н и к л и во что-то пытливой мыслью? – усмехнулся Мазур.
– По-моему, да.
Мазур оглянулся. Оба бодигарда старательно смотрели в другую сторону – несомненно, во исполнение неведомого приказа. От реки тянуло приятной прохладой, и стояла поразительная тишина. Как будто не было и нет войны, и мы – в объятьях мирной тишины...
– Я о вас уже составила некоторое... мнение, – сказала она вдруг. – Частью по скудным собственным наблюдениям, частью по более обстоятельным рассказам Котовского.
– И что же он, интересно, рассказывал?
– Достаточно, чтобы вам доверять.
– А что, в наш циничный век кому-то можно доверять? – криво усмехнулся Мазур.
– Можно. Если совсем никому не доверять, недолго и с ума сойти...
– И что же он обо мне говорил?
– Вы – не бандюк и не к у п л е н н ы й. Вы просто в силу каких-то сложных и запутанных приятельски-родственных связей согласились в свободное время помочь Коле...
«Ах, вот оно как... – подумал Мазур угрюмо. – Ну конечно, не стал покойничек раскрывать истинное положение дел... но и польстил, пожалуй, невольно, а?»
– Я не знаю подробностей, – продолжала Лара тихонько. – Какие-то знакомые знакомых, одолжения за одолжения... В конце концов, эти детали ничего не решают, а потому неинтересны. Главное, я из его рассказа сделала вывод: вы – человек порядочный. В старомодном смысле слова. А это хорошо. Боже, как удачно... Мне очень нужен порядочный человек.
– Приятно слышать, конечно, – сказал Мазур. – Вообще-то, простите за цинизм, в д а н н о м бизнесе порядочный человек обычно требуется для того, чтобы совершить особенно утонченную гадость... Я не циник, но такова жизнь...
– Не забывайте, что лично я к данному бизнесу отношения, в общем, не имею. Я всего лишь лелеемая супруга...
– Вас я не имел в виду, – сказал Мазур.
– Приятно слышать, конечно... – передразнила она с рассеянной улыбкой. – Я в дурацком положении, Кирилл... давайте без отчеств, а? В дурацком, в скверном, в затруднительном... Вы пообещаете молчать, если я с вами поделюсь такими секретами, которые меня, выражаясь на старинный манер, полностью в вашу власть отдадут?
– Я-то пообещаю, – сказал Мазур задумчиво. – Но неужели вы мне поверите?
– Поверю, –
– А ведь это искушение, знаете ли – держать такую женщину в своей власти...
– Не шутите и не ерничайте, – сказала она серьезно. – Ну, что такого может со мной произойти в ваших лапах? Постель? Да ради бога, вы мне нравитесь, и я не потаскуха, я просто изголодалась по нормальному мужику... Деньги из меня качать приметесь? Да бросьте. Не в вашем стиле, сдается мне...
– Извините, – сказал Мазур.
– Ну вот видите, – тихонько рассмеялась Лара. – У вас лицо стало старомодное, какого у моих сверстников, пожалуй, и не бывает... Как писали классики, вы человек с раньшего времени. И нужно торопиться этот шанс использовать, пока вы есть... А потому приходится рискнуть. Вот она я, иду в ваши руки, владейте, господин генерал... Как вы думаете, у меня счастливая жизнь? – судя по тону, каким она произнесла последнюю фразу, лирика кончилась, и началось д е л о.
А потому Мазур вполне серьезно ответил:
– Я этого попросту не могу знать. По недостатку точной и конкретной информации. На вашем месте никак не могу оказаться, а потому не в состоянии и делать выводы...
– Хорошо, – сказала она с бледной улыбкой. – Я вам сейчас постараюсь изобразить мое место, мое положение и мое самочувствие... Все, в общем, укладывается в классическую, банальную формулу: дура девка была, когда замуж выходила... Поверила. Купилась. Нашла тихую, понимаете ли, пристань... Дело даже не в том, что он оказался не просто коммерсантом, а законником. Совсем не в том. Беда в том, что он лагерными привычками пропитался настолько... Не гадайте, не гадайте, я сама расскажу. Вы человек взрослый, жизнь повидали, в обморок не упадете... Так вот, за шесть с лишним лет моего замужества меня, простите за подробности, нормальным образом имели не более раза в год, с превеликой неохотой, когда мои слезные просьбы о нормальном сексе уж настолько достанут... Все остальное время я либо на животе лежу, либо на коленках стою, и не в уютной спаленке, знаете ли. Разоблачаться так разоблачаться. Простите за полную откровенность и за вульгарность речей, но иначе вы моего положения просто не поймете... В поместье, в главном особняке, в подвале есть такая комнатка... Оформленная под камеру. Решетки на окне, нары из неструганых досок. Пару раз в неделю, как минимум, мне там приходится сидеть в обличье юного смазливого зэка самого что ни на есть мужского пола – волосы под шапкой упрятаны, роба, штаны, даже трусы мужские. Молоденький такой смазливенький зэк, понимаете ли, мечта активного пидера. Ну вот... Как легко догадаться, заявляется в камеру битый-перебитый камерный авторитет по кличке Гвоздь и начинает новичка домогаться – когда лаской, когда легонько постукивая по почкам. Только кончается всегда одинаково, раком ставят и – в очко со всем усердием... Я вас не шокировала?
– Не особенно, – сказал Мазур, глядя в сторону.
– Вот так. Женского, пардон, органа как бы и не существует – то в очко, то, как говорится, за щеку, причем в рот еще и доминошки вставляются для облегчения процесса. Целые спектакли разыгрываются: на мужское имя откликаюсь, монологи закатываю, а в последнее время меня еще и вертухайским сержантом одевают, усики даже приклеивают... Весело, правда? Ну, что вы молчите?
– Не особенно, – повторил Мазур.
– Да уж, надо полагать... Вы знаете, иногда форменным образом, как говорится, едет крыша. Начинает казаться уже, что ты не женщина, а этот самый молоденький пидер с зоны... Но самое грустное в том, что выхода из этого положения нет. Ну какой тут может быть развод? Мне лишь однажды веселым и игривым тоном обрисовали возможные последствия малейшей попытки к разводу – и этого хватило... И признаюсь вам честно: самая заветная мечта – чтобы грохнул его кто-нибудь...