Пиранья. Война олигархов
Шрифт:
– Саша, не отвлекайся, – бросил Больной неожиданно жестким голосом.
– И правда, дорогой, – Каха Георгиевич побрызгал на шашлык вином. И добавил с нажимом в голосе: – Мясо на подходе.
– Ну, мы же никуда не торопимся, и шашлык поедим, и выпьем, и поговорим, да? – обаятельно улыбнулся Малышевский и опять пригубил вино. – Ладно, идем дальше. А дальше, собственно, мы переходим к тому самому А. О. Малышевскому, нужному тебе человеку. Собственно, ради него, одного-разъединственного, все и было затеяно.
Глава четырнадцатая
ЕСТЬ
Олигарх секунду помолчал и продолжил:
– Да-да, весь этот балаган – захват, чеченцы, корабли – все это было затеяно исключительно ради того, чтобы под шумок отправить к праотцам господина Малышевского. Чем тебе не угодил Александр Олегович – это, надеюсь, подробного объяснения не требует. Его, Александра Олеговича, неуемное желание подмять под себя весь промышленный восток Украины противоречило твоим планам по Запорожью.
– Эка невидаль! – буркнул Кривицкий. – Да таких столкновений у каждого из нас по дюжине на дню…
– Ну, слушай, зачем врешь! – Грузин резко повернулся к Крепышу. – Не надо уж совсем держать нас за лохов! Это ж запорожские и донецкие металлургические гиганты! Шанс дорваться до такого куша выпадает не чаще, чем один раз за жизнь, а ты мне тут – «по дюжине на дню»!
– И не надо, Гена, говорить, что не по твоим силенкам распахивать рот на такой пирог, – негромко поддержал Больной. – Что, мол, даже поддержки нашего Бориса Абрамовича будет недостаточно. Конечно, будет недостаточно… Но ведь ты на его поддержку и не рассчитывал. Ты рассчитывал на кого-то другого, да?
– И по-вашему, я способен на такое? – усмехнулся Кривицкий. – Благодарю. Хотя, скажу по секрету, претендовать на заглатывание таких кусков могут только мегахолдинги транснационального размаха…
– Вот именно, – довольно кивнул Малышевский. – Вобрать в себя эти лакомые восточноукраинские куски реально могут надеяться только две промышленные империи. Восточноукраинская промышленная группа некоего Малышевского, чей фундамент, причем фундамент мощнейший, – это опора на власть. С другой стороны – ведущая в мире металлургическая мегаимперия Arcelor Mittal под командованием некоего господина Лакшми Миттала. Насколько тесны твои контакты с Arcelor Mittal и с этим индусом лично, надеюсь, напоминать не надо? Равно как и уточнять, кому под контроль отдадут эти предприятия в случае успеха сделки?
Что-то такое Мазур видел по телевизору, насчет этого Лакшми. Типа, российская «Северсталь» хотела объединиться с каким-то Arcelor'ом, но хитрый Миттал всех переиграл и сам объединился, превратив просто Arcelor в Arcelor Mittal. А чуть погодя наши, в смысле российские, вроде бы договаривались с криворожскими металлургическими концернами насчет объединения – но тут снова вылез Лакшми и, опять же, объединился сам…
Короче, богатые тоже плачут, правильно Малышевский говорил…
Александр Олегович помолчал, вертя в пальцах бокал, потом оглянулся на Мазура и Стробача:
– А вы что там стоите, как неродные? Марш за стол. В конце концов, вы в этой истории далеко не последние фигуры…
Мазур с
– Готово, – показался Каха Георгиевич, непостижимым образом поднося сразу шесть тарелок с шашлыками – по три в каждой руке. – Кушать подано. А я пока за зеленью и сыром схожу, да?
– Приборы не забудь, – напомнил Малышевский…
А Мазур изо всех сил старался сохранить невозмутимое выражение лица. Ну подумаешь, скромный адмирал в отставке где-то под Черкассами участвует в тайном судилище, устроенном самыми влиятельными людьми почти что одной шестой части суши над своим же соратником, а попутно кушает шашлычок, приготовленный рукой олигарха, и запивает коллекционным вином…
Запах от мяса шел – словами не передать, а приступить к трапезе первым воспитание не позволяет, неудобно. Мазур снова взглянул на Стробача. Судя по всему, такой поворот событий для друзяки тоже стал сюрпризом…
– Это и есть твои доказательства? – резко повернулся к Малышевскому Крепыш. Все-таки отхлебнул вина – видать, во рту пересохло, – и сказал размеренно и веско: – Сама мысль о том, что я наслал террористов, глупа и никчемна. Доказательства же еще глупее и никчемнее. Неужели вы всерьез готовы утверждать, что во взаимоотношениях промышленных гигантов что-то может решить устранение одного-единственного человека?
– В том-то и дело! – чуть ли не радостно воскликнул Малышевский. – Это иностранцу покажется странным, что судьба подобной сделки может зависеть от кого-то одного. Но ты-то прекрасно знаешь, как у нас, то бишь в России и на Украине – особенно в Украине – все это работает. Слишком много завязано бывает на одного человека, особенно если этот человек долгие годы старательно все замыкает на себе, стремится править своей империей единолично. Поэтому когда подобный человек выбывает, враз в его наследие впивается жадными зубками стая дожидавшихся такого случая молодых волков и империю раздергивают на части… Даже если и не вопьются так сразу и так жадно, то в любом случае о каком-либо росте придется забыть надолго, задача будет – удержать то, что еще можно удержать.
К мясу до сих пор никто не притрагивается, а слюнки-то – текут!
– Красиво говоришь, Сан-Олегыч, – сказал Кривицкий. – Прямо по писаному. Тебе бы книжки писать, – хмыкнул Кривицкий. – Воображение бурлит. Ну-ну, мисс Марпл, можете фантазировать дальше.
– Фантазии, говоришь? Плоды этих фантазий болтались по кораблику с автоматами наперевес и тыкали в нас стволами. А ну как палец у кого-нибудь из этих фантазий дернулся бы на курке?
– Да я ведь был вместе с вами! – вдруг повысил голос Кривицкий. – В меня стреляли!